– Скажу, что нам с тобой делать там нечего. К тому же Эсмеральде едва ли понравится мое затянувшееся отсутствие.
– Не прикрывайся женой, Гриффин. Так прямо и скажи, что дня не можешь без нее прожить, – с усмешкой возразил Рат.
Гриффин добродушно посмотрел на друга и, пожав плечами, спросил:
– А ты бы на моем месте что выбрал: двое суток трястись в карете и стучать зубами от холода или провести это время в теплом уютном доме с красавицей-женой? Знаешь, я однозначно выбираю последнее. Но ты волен поступать как тебе заблагорассудится: поезжай и постарайся убедить мистера Квика, что от такого предложения грех отказываться.
– Я ни в чьей помощи не нуждаюсь! – с досадой поморщившись, заявил Хоксторн.
– Напрасно. Лично я готов помочь каждому даже против его воли, – совершенно серьезно парировал Рат.
– Кто бы сомневался, – язвительно заметил Хоксторн. – Но мои мотивы вы поняли превратно. Да, у меня есть веская причина вернуться в Маммот-Хаус, но это вовсе не мисс Квик.
– Да? Тогда кто же? – удивился Гриффин.
– В тот день, когда я приехал в Маммот-Хаус, была сильная метель. И в самый разгар ненастья к ним в дверь постучал нищий, совсем еще мальчик. Он весь дрожал от холода и выглядел больным. Мы так и не успели выяснить, кто он такой и откуда, потому что он потерял сознание. Мисс Квик проявила милосердие и оставила его в доме. Только меня что-то насторожило в этом пареньке. Он не был похож на бродягу или попрошайку, а кроме того, оказался болен настолько серьезно, что шансов умереть у него больше, чем остаться в живых, но если он все же сможет побороть болезнь, я хочу увезти его туда, откуда он пришел.
Рат ответил ему низким грудным смешком, и это вывело Хоксторна из себя:
– Черт тебя дери! Что здесь тебя так позабавило?
– Ты, красивая юная леди, метель, несчастный больной ребенок под дверью затерянного в глуши дома – все это похоже на сентиментальный роман. Долго думал, прежде чем сочинить эту душещипательную историю?
– Да, Хок, у меня к тебе тоже есть вопрос, – с усмешкой протянул Гриффин. – За каким чертом ты остался ночевать в поместье, зная что брата юной леди нет дома?
Друзья вдоволь повеселились, а Солан уже сто раз пожалел, что рассказал им про мальчика.
– Ну и гады же вы оба! Не надо было ничего вам говорить ни про мисс Квик, ни про мальчишку. Вам вообще ни о чем нельзя рассказывать.
– Но раз уж начал, – беззлобно констатировал Гриффин, – продолжай: сказавший «а» да скажет «б». Теперь уж не отвертишься – выкладывай все до конца, а то нам ничего не останется, кроме как додумать остальное, призвав на помощь воображение. Тебе ведь этого не хочется, верно?
Хоксторн недовольно поворчал, но, напомнив себе, что друзья не станут распускать о нем сплетни, рассказал, почти ничего не утаив, о своем визите в Маммот-Хаус, упомянув и захромавшую лошадь, из-за которой ему и пришлось остаться ночевать в доме.
Хоть он ни словом не обмолвился о поцелуях и объятиях, по физиономиям друзей и ухмылкам и так было ясно, что они догадались обо всем сами.
– Вот я и хочу вернуться и проверить, как там мальчик. Если окажется, что он бездомный, то я забрал бы его с собой и привез в Лондон. Я не знаю, кто этот парнишка: безобидный попрошайка, карманник или грабитель, – также не знаю, как он оказался возле Маммот-Хауса, но в любом случае не хочу, чтобы он, пользуясь добрым расположением приютившей его леди, ответил ей черной неблагодарностью. Я очень переживаю и за тамошних домочадцев.
Рат и Гриффин перестали ухмыляться, и уже без тени иронии Гриффин спросил:
– И как ты намерен поступить, когда привезешь его в Лондон? Сдашь его в сиротский дом?
– Не знаю. Ему лет десять-одиннадцать, так что в сиротский дом его могут и не принять. К тому же мальчишка, судя по всему, привык жить самостоятельно, так что вряд ли захочет соблюдать дисциплине. Если улица не испортила его вконец, я, пожалуй, пристроил бы мальчишку в какую-нибудь хорошую крестьянскую семью в одном из своих поместий или подмастерьем где-нибудь здесь, в столице. Могу лишь сказать, что, когда попытался ему помочь, я услышал от него такие слова, каких ребенок знать-то не должен.
Хоксторн подозревал, что ничем хорошим для мисс Квик знакомство с этим оборванцем не закончится. Сердце у нее доброе, и она видит в своем подопечном не нищего, не попрошайку и не потенциального воришку, а попавшего в беду беспомощного ребенка, за благополучие которого теперь она несет полную ответственность. И чем скорее он увезет от нее мальчишку, тем лучше. Но что бы он ни говорил друзьям и не пытался внушить себе, в Маммот-Хаус его тянуло вовсе не из-за паренька и не из желания поскорее уладить вопрос с мистером Квиком: ему безумно хотелось увидеть мисс Квик.
Хоксторн не мог забыть, как она стояла в отблесках пламени камина и была похожа на ангела в своем летящем золотисто-желтом платье. И еще он вспоминал ее нежные податливые губы, тепло ее тела и страстные вздохи в ответ на его прикосновения и поцелуи.
Пожалуй, надо заглянуть в недавно открывшуюся кондитерскую и купить для нее каких-нибудь изысканных сладостей, а коробку попросить перевязать желтой лентой. Солан улыбнулся, довольный своей придумкой.
Делиться мыслями с друзьями он не собирался, и потому, чтобы не выдать себя, поспешил поднести к губам кружку с элем.
– Когда ты планируешь поездку? – спросил Гриффин.
– Не раньше четверга. Думаю, к тому времени Квик уже вернется домой, и…
– Тсс!.. – вдруг заговорщическим шепотом предупредил Гриффин. – Я заметил, как в зал вошел лорд-мэр, так что не оборачивайтесь, а то он непременно подойдет к нам.
Друзья проигнорировали предупреждение Гриффина и уставились на лорд-мэра, который что-то горячо объяснял джентльменам за дальним столом.
– Похоже, нам придется выслушать часовой монолог по поводу плачевного состояния уличных фонарей и уродливых вывесок, – буркнул Гриффин. – Может, сбежим, пока не поздно через черный ход?
– Ты прав. Предлагаю встретиться здесь на следующей неделе, когда Хок вернется из Маммот-Хауса и ему будет что рассказать, – поддержал друга Рат, выразительно взглянув на Солана.
– Я и не собирался ничего от вас скрывать, – не без ехидства парировал Хоксторн. – Идите, а я немного задержусь, надо переброситься парой фраз с сэром Уэлби.
– Уэлби? Он что, здесь? Говорят, из-за подагры он совсем не может ходить.
– Вот он, слева от двери. Без трости ему, наверное, было бы трудно, но, кажется, ноги тут ни при чем: похоже, у него серьезные проблемы со зрением, судя по тому, как он передвигается.
– Да, бедняга слепнет день ото дня, – со вздохом заметил Рат, – но в четырех стенах тем не менее не сидит. Жизнелюбие старика достойно восхищения.
– Согласен, – кивнул Хок. – Пользуясь случаем, хочу расспросить его, что говорят по поводу грядущего сезона.
