Пекарь Ренат, работник ночной смены, сопротивлялся правильному замесу, ссылаясь на трудности своей судьбы и плохую погоду в Москве. Он систематически набухивал в тесто муки, так что хлеб то и дело приходилось ставить в стоп-лист. Штрафовать или увольнять Рената было бесполезно. Деньги его мало интересовали, а найти пекаря в Москве – это еще сложнее, чем купить правильные помидоры.
Вторая моя беда – с тортом мильфеем – заключалась в том, что торт этот я ненавидела. Мильфей, вопреки своему легкому и изящному французскому происхождению, в кондитерском цехе «Доколе» был придуман, чтобы стать лидером продаж. А это значит, что он был понятен каждому потребителю и до безобразия напоминал по вкусу торт «Киевский». Масляный, жирный крем, надоедливая приторность, разваливающиеся коржи из безе – ужас, но людям нравилось. А копеечная себестоимость только подогревала инвесторский кураж. Я много раз пыталась уничтожить мильфей и вывести его из меню «Доколе». Но это единственное, что получалось у кондитеров ресторана стабильно и безупречно. Видимо, потому, что крем из смеси масла и маргарина, а также коржи из белка (общий бой яиц с кухни) с дешевым сахарным песком – база советского кулинарного техникума, которую невозможно победить. К тому же инвестор Света и бар-менеджер Люся исправно предлагали этот кошмар к своим фиолетовым коктейлям.
Когда Даша перестала рыдать и отхлебнула остывший кофе, я спросила про самое главное:
– Кто это был на кондитерском столе?
Даша зарыдала снова, но успела произнести более-менее внятно:
– Ренат!
– Как Ренат?! – я сжалась от ужаса. – Почему? Ты его узнала?!
– А ты не узнала, что ли?!
– Нет! Как я могла его узнать, если всё было покрыто толстым слоем марципана!
Мы орали друг на друга, ничего не замечая вокруг. Палыч продолжал храпеть по соседству.
– Ну когда его выносили, кусок марципана отвалился, и я увидела татуировку эту дикую, точнее, ее фрагмент. Русалки эти жуткие с бешеными глазами у него на руке, помнишь?
– Мама, – только смогла выдавить из себя я. Плакать не получалось. И я задала еще один важный вопрос:
– А где Света?
Инвестор, за неимением других важных дел, появлялась в «Доколе» каждое утро, вернее к часу дня. Утро у нее начиналось в обед. Настроение этой женщины никак не зависело от принятого накануне вечером количества транквилизаторов и/или алкоголя. Если честно, то я звала ее про себя Дементором. У этой девушки неопределенного возраста была одна весьма редкая способность: она обожала уничтожать всю радость вокруг. Вытягивала ее любым способом из каждого, кто встречался на пути. Люди отваливались от нее, словно выжатые в стакан канарейки. Дементор носила развевающиеся на ветру одежды творческих работников и крупные украшения – браслеты и кольца. Всегда жаловалась на больную спину и обязала официантов обкладывать себя подушками.
В то ужасное утро официанты явно не знали, чем себя занять, – Светы не было. Я взглянула на часы: уже половина третьего! В редакции меня, наверно, с собаками ищут! Пока я звонила и объясняла причину своей неявки, выслушивая сочувственные ахи и охи, Палыч вдруг очнулся, вскочил и крикнул:
– Ведьма здесь?!
– Какая именно? – хладнокровно переспросила я.
Палыч вращал красными выпученными глазами и шарил руками по дивану. Какую ведьму он потерял? От идиотского вопроса Даша пришла в себя, окинула взглядом двор и террасу и подытожила:
– Ведьмы Светы сегодня точно не было. Мало того, она еще вчера ушла довольно рано. Вечер прошел без эмоциональных потерь. Твой холодный миндальный суп ели на ура и просили еще.
– Это приятно, конечно. Но тогда где Лена?
Лена занималась в «Доколе» пиаром и маркетингом. Точнее, она занималась бытовым шпионажем в пользу инвестора. Другими словами, Лена была нанята затем, чтобы подслушивать, подглядывать и докладывать Свете – за зарплату. Лена – безобидное, трусливое существо, дочка какой-то Дементоровой одноклассницы. Света и Лена всегда сидели рядом. В открытых перепалках с кухней Лена была замечена пару раз. О том, что Лена шпионка, знали все вокруг и предпочитали лишний раз с ней не связываться.
– Во! Легка на помине. Сейчас начнется визг, – Даша кивнула в сторону ворот. Из арки выруливала Лена – в черных очках, на каблах и в узкой зеленой юбке. На голове – высокая бабетта. Сегодня у нас трансляция сериала «Безумцы». Лена любила наряжаться тематически, согласно просмотренной накануне серии.
Пока у гражданки проверяли документы, мы дали попить водички Палычу. Заботливо похлопали его по спине и показали дорогу к воротам, то есть к ответственному посту, который уже можно было занимать. Тем более что про ведьму он спросил явно спросонья. И мы ему ответили.
Когда Лена, благополучно миновав кордон, продефилировала мимо кухни и достигла лестницы на террасу, мы с Дашей сгруппировались – инстинктивно. Лена начала без приготовлений:
– А кого убили? – вопреки нашим ожиданиям, она почему-то не визжала, а зловеще шептала.
– А ты знаешь как? – мы с Дашей говорили хором, как сексуальные близнецы.
– Не-е-е-т… – волнуясь, Лена имела обыкновение кокетливо тянуть слова за хвост.
– Из человека сделали торт, понимаешь? – я решила не откладывать подробности в долгий ящик.
– Как?!
– Видимо, молча и не выпекая. – Я уже говорила, что начинаю шутить по-черному от нервов?
– Свет! Прекрати! – Даша не выдержала накала страстей. – Ты можешь ей все объяснить по-человечески?!
– Вот это я как раз и не могу! Я тоже ничего не понимаю! Откуда у нас тут маньяки вдруг завелись, ума не приложу.
Лена опустилась в кресло и попросила воды. Мы налили ей имбирного лимонада, спасшего меня от обморока.
– Что будем делать? – едва слышно прошелестела она.
– Снимать трусы и бегать, что ж еще? – пробурчала я сквозь зубы, понимая, что остроумно ответить никак не получается. – Пытаемся понять, кто так ненавидел Рената, что решил таким образом с ним расправиться.
– Так это же ты с ним все время ругалась.
Лена не спрашивала, а утверждала. И до меня дошло, что, действительно, главная ненавистница несчастного пекаря, царствие ему небесное, – это я. Во всяком случае каждый работник «Доколе» может подтвердить, что мы с Ренатом почти каждый день выясняли отношения. А по поводу муки или чистых рук – это уже детали, народные массы не волнующие.
Глава 5
Я люблю ездить на троллейбусе. Пока «№ 10» или «Б» плетется по Садовому кольцу, в голову приходят светлые мысли. Если только пенсионеры по соседству не вспоминают советскую власть.
На этот раз отсутствие постперестроечной ностальгии довольно быстро привело меня к неутешительному выводу: главный подозреваемый – это я. Глупо, конечно. Но на кухне «Доколе» никто больше не страдает патологической аккуратностью, страстью к детализации и желанием придать всему некрасивому абсолютно гармоничные формы. Шутки в сторону: я никогда не считала пекаря Рената красавцем. Мало того, про себя я называла его троллем. И не увольняла его только потому, что не могла найти пекаря с такой маленькой зарплатой (тетя-инвестор упиралась и денег на пекаря больше 35 т. р. не давала). К тому же Рената любило тесто. Даже если он нарушал рецептуру. Вы никогда не замечали, что у мамы пироги «о-го-го!», но стоит ей поделиться рецептом с подругой, у той, сколько бы она ни старалась, получается «не алё»? Дело стопудово в энергетике. Но в поварском мире считают, что секрет в любви теста к человеку.
