Я двинулась к сестре, но тут ко мне подошел мужчина.
– И снова здравствуйте.
Я его узнала.
– Прошу прощения за ошибку. – Он протянул мне руку. – Я понятия не имел, что вы дочь Джона. Я Роджер.
Он пожал мою ладонь крепко, будто я была взрослой. И еще мне понравилось, что он назвал меня «дочерью Джона».
– Приятно познакомиться, – ответила я.
И что говорить дальше?
– А вас, кажется, зовут Александра?
Я кивнула. Роджер тоже кивнул.
– Значит, вы больше не разносите угощенье? – продолжал он.
– Меня уволили.
Он усмехнулся.
– Из-за туфли Моники?
– Я ее испортила.
Роджер снова усмехнулся и кивком указал на Монику, которая стояла у лестницы рядом с Джоном.
– Не волнуйтесь, – сказал Роджер, – это наша практикантка. Вряд ли туфли были дорогие.
– Вы ее коллега?
– Пожалуй, можно сказать и так. Я старший партнер.
Будь супервежливой с моим боссом.
Мы неловко стояли и глазели на Джона с Моникой. Тот, должно быть, сказал что-то смешное, потому что Моника запрокинула голову и расхохоталась. Какая длинная у нее шея. Я поискала взглядом маму и нашла ее возле стола: она счищала объедки с тарелок.
– Мне нужно идти, – ответила я. – Помогу маме убрать со стола, тогда она сможет потанцевать с Джоном.
– У меня есть идея получше. – Джон улыбнулся, и я впервые заметила бледные усики над его верхней губой и то, как косят его глаза, когда он смотрит на меня.
– Потанцуйте со мной. – Он протянул ко мне руки.
– Не могу. Я не умею танцевать, правда-правда.
– Чушь. – Он подошел ближе, обхватил меня за талию, и я невольно загордилась, хотя он был старый и пьяный. Джон просил меня быть повежливей с боссом, вот я сейчас с ним и потанцую.
Мы покачивались под музыку. Роджер не то мурлыкал что-то себе под нос, не то тихонько булькал – казалось, будто у него в горле пузырится шампанское.
– Нормально? – спросил он.
– Ага.
– Вот и отлично. – Он кивнул.
Мне хотелось, чтобы Джон обратил внимание на то, как я танцую, но он болтал с Моникой. Бен тоже не смотрел, а мне так хотелось, чтобы он понял: я нравлюсь взрослым мужчинам, которые разбираются в жизни. Но на меня глядела только мама; еще не хватало, чтобы она заметила, что я так и не сняла бабушкино ожерелье, и устроила мне скандал! Я весело ей махнула, и вдруг Роджер увлек меня в сторону.
Мы очутились в неосвещенной части сада. Роджер крепче обнял меня за талию. На свету он держал дистанцию, а тут прямо прилип ко мне. Я попыталась увести его обратно, но у меня ничего не получилось.
– Люблю аппетитных девушек, – проговорил он, дыша на меня креветками. – Не то что все эти современные доски.
Потные пальцы Роджера шарили по моей спине. Я у себя дома, в своем саду, вокруг куча гостей. Болтают, смеются. Чего мне бояться?
– Вот уж не думал, что здесь будет такое лакомство, – продолжал Роджер.
Где же мама? По-прежнему у стола, собирает грязную посуду на подносы. А Джон? Болтает с Моникой. Положил ей руку на талию, словно сейчас уведет вверх по лестнице.
Роджер с силой прижал меня к себе. Ладонь его скользнула с талии вниз и сейчас лежала почти у меня на заднице.
Я встала как вкопанная.
– Мне правда надо идти помочь маме.
Рука Роджера спустилась еще ниже, сердце у меня заколотилось, дыхание сбилось; мне казалось, будто я вижу себя со стороны по телевизору: «Лекс, этот мужик лапает тебя за жопу!»
Он гладил мою задницу, дыша в лицо перегаром; кровь стучала у меня в ушах.
«Наступи ему на ногу! – завопило чудовище внутри меня. – Врежь локтем по носу. Пни коленом по яйцам. Толкни к дереву, воткни сучок в глаз».
Голос и силы вдруг вернулись ко мне: легкие мои наполнились воздухом, и казалось, что если я сейчас же его не выпущу, то непременно лопну.
Я высвободила руки и с силой отпихнула Роджера.
– Отвали!
– Что с тобой? – Он покачнулся.
– Ты меня лапал!
– Что за чушь!
– Ты схватил меня за жопу!
– Разве можно так говорить?
– Пошел на фиг, не хочу я с тобой танцевать.
Сад затих. Все взгляды обратились к нам. Роджер мигом схватился за сердце: может, ему стало стыдно за то, что лапал пятнадцатилетнюю?
– Что с вами, босс? – крикнул кто-то.
Роджер согнулся и часто задышал.
– Мне что-то нехорошо, – просипел он.
Ну все, теперь меня же и выставят виноватой. Ничего, прорвемся. К нам подбежали Джон с Моникой, и я впилась в нее ненавидящим взглядом. Сучка в туфлях. Дурацкая практикантка.
– Что случилось? – воскликнула Моника.
– Я тут ни при чем.
Она положила руку мне на плечо.
– А чего тогда кричала?
Я стряхнула ее ладонь.
Мы обе уставились на Роджера, который, согнувшись пополам, хватал ртом воздух, точно выброшенная на берег рыба. Я на миг представила, как Джон возьмет его за горло и задушит. Вот бы он еще при этом орал: «Что ты сделал моей дочери? За что она так тебя обругала?» Но, разумеется, ничего подобного не произошло. Наоборот, он обнял Роджера за талию и сказал:
– Видимо, что-то спровоцировало приступ астмы.
– Пить надо меньше, – отрезала я.
– А ты бы помолчала. – Джон сердито посмотрел на меня.
Роджер упал на принесенный Моникой стул. Джон похлопал по карманам его пиджака и нащупал ингалятор. Принесли стакан воды; вскоре вокруг нас собралась небольшая группа гостей. Какая-то женщина заботливо укрыла Роджера своей шалью. А он сидел, закрыв глаза, как ни в чем не бывало, и дышал с присвистом.
– Что случилось? – спросила подбежавшая к нам мама.
– Он прикидывается, – ответила я.
– У него тяжелая астма, – ледяным тоном пояснил Джон.
Все уставились на меня. Вот так, наверное, и чувствуешь себя, когда за тобой вот-вот погонится толпа.
– Чего вылупились? – огрызнулась я. – Я ему ничего не сделала.
– Следи за языком, Александра, – одернул меня Джон.
Мама посмотрела на сипевшего Роджера.
– Так в чем дело?
– Он распустил руки, – ответила я, – а виновата я.
Роджер театрально захрипел, и гости по новой захлопотали вокруг него. Не замерз ли он? Может быть, принести плед? Не позвонить ли в скорую? Роджер лишь качал головой и шептал: «Все в порядке, не стоит беспокойства». Джон с улыбкой похлопал его по плечу и обернулся к собравшимся:
