Мне не терпелось это увидеть.
Бен принес нам попить, и мы смотрели, как зал потихоньку оживает. В дальнем конце расположился ди-джей, столы убрали, выключили верхний свет, зажгли свечи. У окна накрыли длинный шведский стол, рядом с ним поставили маленький столик с остатками торта.
Казалось, будто смотришь спектакль. Скоро все вернутся, съедутся новые гости, потихоньку начнут жужжать и тренькать телефоны, и все станут поглядывать на Джона. А потом мы запрем двери, закроем окна, привяжем его к стулу, заставим снова и снова смотреть ролик, пока до него не дойдут дедушкины слова и слезы Айрис не проймут его глубины души, он будет просить прощения и поклянется впредь никогда так не делать.
Ни дать ни взять, сеанс экзорцизма.
Я обернулась к Бену и прошептала:
– Когда все начнется, надо будет увести отсюда Айрис. Не хочу, чтобы она видела папин позор.
Бен нахмурился.
– Так быстро не получится, Лекс. Это так не работает.
– Ты же сам советовал мне поверить.
– Во что? – спросила Айрис.
– Ни во что, – ответила я. – Не обращай внимания. Смотри-ка, кто пришел.
На пороге стояла Мерьем с подружками: все они принарядились к вечеринке. Я помахала им, поманила к нам.
– Группа поддержки, – сказала я Бену.
– Я же говорила, что мы придем. – Барбара наклонилась, чмокнула меня в щеку и тут же большим пальцем вытерла место поцелуя. – Ой, я тебя помадой испачкала.
Мерьем представила остальных.
– Помнишь Мелис? А это, конечно же, Гвен. И Стеф с Имани. – Их имена звучали, словно давно забытые заклинания. Женщины по очереди поцеловали меня в щеку. Сказали, что я вылитая мама: именно так она и выглядела, когда они с ней познакомились. Я и забыла, что они знакомы много лет. Они умилялись Айрис – ну надо же, как на папу похожа! Бена они уже знали и всего зацеловали. Он вроде и не возражал. Мамины подруги оглядывались, интересовались, где же остальные гости: «Неужели мы первые?» Я пригласила их за наш стол, но они отказались – мол, сейчас еще придут их знакомые, поэтому они заняли соседний с нашим столик и придвинули к нему еще один. Утащили стулья от других столов. Сложили сумки и пальто в кучу на полу. Подошли к диджею, заставили его записать все, что просят поставить. Барбара спросила остальных, кто что будет пить, пошла к бару, по дороге, разумеется, все перезабыла и от бара окликала подружек, а те кричали ей в ответ.
Айрис таращилась на них, посасывая палец.
– Это мамины подруги, – пояснила я. – Правда, классные?
Гости Джона вернулись в зал, скучно и вежливо заняли свои места. По сравнению с ними мамины приятельницы казались буйной футбольной командой. Но я понимала, что они придут к нам на помощь, когда Джон увидит ролик, и страсти накалятся.
– Все будет хорошо, – сказала я Бену, – потому что мы банда.
– Керис посмотрела, – ответил он, отрывая взгляд от телефона.
– Что посмотрела? – спросила Айрис.
Началось. Меня охватило волнующее предчувствие.
– Отправь своей маме. И попроси поделиться с остальными.
Он кивнул. Глаза его блестели. Мне захотелось его поцеловать, наклониться к нему и прижаться губами. Прежде Бен не вызывал у меня подобных желаний, так что я сама изумилась.
– Чего ты? – спросил он. – Почему ты так на меня смотришь?
Я вспыхнула и отвернулась. Может, все дело в том, что меня переполняла благодарность? Или я просто напилась? Но я не чувствовала себя пьяной. Ум мой был ясен, как солнечный лучик.
Рука об руку вошли мама с Джоном. Я впилась взглядом в его лицо: видел ли? Но он казался спокойным. Еще нет, еще нет. Раздались аплодисменты, ди-джей включил Кайли Миноуг “Can’t get you out of my head”, мама рассмеялась, ее ладонь скользнула Джону под пиджак. Я без него задыхаюсь.
Мамины подруги вспорхнули, точно стайка птиц, и подлетели к ней.
– Где же вы были? – щебетали они. – Вечеринка началась без вас.
– Наверху, – ответила мама. – Нужно было освежиться.
Барбара подмигнула и передразнила ее: «Ишь, освежи-иться!», – и все расхохотались, будто мама призналась, что они с Джоном занимались сексом.
Мерьем попросила Джона сфотографировать их всех вместе. И каждая из подружек захотела точно такой же снимок, так что Джон стоял как дурак, а они по очереди командовали им и объясняли, как нужно снимать и на какую кнопку нажимать в телефоне.
– Пойдем, – наконец велел он маме, – нас ждут другие гости.
Женщины обступили маму – не хотели отпускать.
– Останься с нами, – кричали они.
Но она улыбнулась и сказала, что ей нужно идти. Джон взял ее за руку, отвесил легкий поклон дамам, и они с мамой удалились. До меня донеслись его слова: «Можно выключить эту жуткую музыку?»
– Ну погоди, – пробормотала я.
Пришла Керис. Выглядела она сногсшибательно. Бросилась ко мне, крепко обняла и прошептала:
– Там уже пятьдесят лайков. – И послала воздушный поцелуй Айрис: – Привет, красавица.
Я уставилась на нее:
– Шутишь?
– Не шучу. Хотя «лайк» в данном случае не значит, что это кому-то нравится. Ты почитай комментарии.
Она протянула мне телефон, Бен склонился над экраном. Под моим постом стояло три комментария от людей, которых я знать не знала:
«Ну и козел».
«Вот же урод».
«Сообщите в полицию. Это же насилие над ребенком, мать-перемать».
Наша банда разрасталась. Наконец-то все увидят, кто такой Джон на самом деле.
– И все это благодаря нам, – выдохнула я.
– Благодаря тебе, – поправил Бен.
Айрис спросила, что мы там смотрим, и Бен увел ее к бару за чипсами. Керис села на его место.
– Прости, что дала тебе такой дурацкий совет, – извинилась она. – С ним бессмысленно быть приветливой. Надо было сказать: «Врежь ему хорошенько по яйцам!»
Я рассмеялась. Не смогла сдержаться.
Керис тоже рассмеялась.
– Ты самый смелый человек из всех, кого я знаю.
Вряд ли, конечно, но все-таки мне хотелось, чтобы это было правдой. Я попросила Керис помочь Бену увести Айрис, когда страсти накалятся, и она сразу же согласилась.
– Пошли танцевать. – Я схватила ее за руку.
Мы двигались умопомрачительно. Отплясывали, как сумасшедшие, как в последний раз, словно вот-вот начнется новая эра, и верховодить в ней будут крутые девчонки.
Все взгляды обратились к нам. Свечи отбрасывали на лица дрожащие блики. Вот белесые усики Роджера. Вот удивленная Моника. Коллеги-архитекторы смотрели умно и проницательно. А вот и Джон в обнимку с мамой. Наши дивные танцы явно пришлись ему не по вкусу, но мне было плевать. Погоди, Джон, погоди…
