Потом позвонила в паб, где планировалось торжество, но оказалось, что управляющий знаком с Джоном.
– Это ты, Моника? – спросил он.
Я бросила трубку. У меня кончались идеи.
Я позвонила Кассу – вдруг он что-нибудь посоветует? – сообщила, что мама-таки вернулась к Джону, несмотря на то, что он бабник и бывшим тоже изменял. Касс ответил, что пусть живут как хотят, и посоветовал не лезть в их дела.
– Осталось потерпеть два года, и сможешь уехать, – добавил он.
– Вообще-то я могу от них уехать, как только мне исполнится шестнадцать, – поправила я. – То есть через два дня.
Я слышала, как он улыбнулся.
– С наступающим днем рождения, Лекси. Что тебе подарить?
Как же я любила, когда он говорил со мной так ласково.
– Билет на поезд до Манчестера.
– Хорошо, – ответил Касс, – когда твой гаденький план сорвать свадьбу накроется медным тазом, приезжай ко мне.
Я не стала до него докапываться – мол, правда? А ты этого хочешь? Его слова запали мне в сердце, и я ответила, что перезвоню позже, а сейчас мне пора приниматься за дело – приводить в исполнение мой дьявольский план.
Касс рассмеялся. Люблю его смех.
– У тебя слово с делом не расходится.
Окрыленная, я позвонила в цветочный магазин. Касс сказал, что у меня слово с делом не расходится. То есть я ему нравлюсь, он считает меня храброй. Я сообщила флористке, что хочу отменить заказ на букет, потому что жених изменил мне с практиканткой и свадьбы не будет. Флористка посочувствовала мне, сказала, что попробует договориться с управляющим, чтобы мне вернули залог. Только нужно назвать номер карты клиента.
Тут ко мне подкралась Айрис.
– Что ты делаешь?
Я бросила трубку.
– Блин, Айрис, нельзя же так людей пугать!
– Зачем ты отменяешь заказ на мамин букет?
Я ответила, что не отменяю, а она сказала, что я вру. Ладно, я пыталась его отменить, согласилась я, но ее это не касается, а Айрис пригрозила, что все расскажет маме, если я ей не объясню, в чем дело. Я сварила нам какао со сливками и маршмеллоу, гадая, что же ей сказать. Айрис сидела в кресле-качалке и смотрела на меня серьезными глазами.
Я налила какао в чашки и опустилась на пол рядом с Айрис.
– Мама несчастлива с твоим папой.
– Из-за его подружек?
– Не только поэтому. Он злой.
– Со мной он добрый.
– Потому что он тебя любит.
– И маму он тоже любит.
– Он ее все время унижает и доводит до слез.
Айрис сунула большой палец в рот и отвернулась. Она и без меня это знала, и все равно у меня было такое чувство, будто я разбила ей сердце. На полу лежали солнечные полоски. Мы молчали, к какао даже не притронулись.
– Знаешь, в чем разница между хорошими и плохими девочками? – наконец спросила я.
Айрис вытащила палец изо рта.
– Это шутка такая?
– Нет. В сказках хорошие девочки всегда послушны, так ведь? Золушка выполняет всю домашнюю работу, Белоснежка заботится о гномах. И все равно они попадают в беду. Над Золушкой издеваются, морят голодом. Белоснежку вообще чуть не убили – можно сказать, она впала в кому.
Айрис нахмурилась.
– А на Красную шапочку напал волк.
– Точно! Рапунцель заточили в башне. Жасмин заперли в замке. А теперь вспомни, как ведут себя в сказках плохие девчонки? Те, которые никого не слушаются и никому не пытаются угодить?
– Как Мулан? – просияла Айрис.
– Отличный пример. Она сражается за свою честь и спасает кучу народа. А еще?
– Мерида!
– Да, тоже неплохо. Ее интересуют не наряды, а луки и кони. Ну и Тиана, конечно же. Она открывает собственный ресторан и спасает принца Навина. Крутые девчонки. Они бы не стали ждать, пока кто-нибудь придет им на помощь, правда? Они сами всем помогают.
Я рассказывала ей про умных девочек вроде Герды, которая спасла Кая от Снежной королевы, и Гретель, засунувшей ведьму в печь, чтобы выручить Гензеля.
– Они не были послушными, понимаешь? Иначе их друзья погибли бы.
«Вот поэтому я и отменила букет», – объяснила я. Нарушила правила, чтобы спасти маму.
Айрис замолчала.
– Тебе попадет, – сказала она наконец.
– Наплевать.
У нее навернулись слезы.
– Папочка рассердится.
– На это мне тоже наплевать. – Я вскинула руки, словно собиралась схватиться с невидимым противником, и заскрипела зубами. Хотела рассмешить Айрис, но не удалось.
– В некоторых сказках, – дрожащим голосом заметила она, – вначале все плохо, а потом принцесса выходит замуж и живет долго и счастливо.
– Как в «Красавице и чудовище»?
Она кивнула и вытерла глаза.
– И в той, про медведя.
Раньше я тоже верила в чудеса: поцелуешь лягушку, и она превратится в прекрасного принца, поможешь раненому медведю, и он тебя не задерет. Но с Джоном так не получится. Женитьба его уже не изменит.
Мне было больно смотреть на слезы Айрис. Трудно быть послушной. У таких девочек, как Айрис и Керис, своя ноша: они хотят, чтобы все непременно ладили друг с другом, улыбаются, ведут себя вежливо и мечтают, чтобы и в жизни все заканчивалось так же благополучно, как в сказке. И тут их неизбежно ждет разочарование.
– Я не буду отменять заказ на букет, – пообещала я. – И вообще ничего больше не сделаю, только поговорю с мамой, хорошо? Это-то хоть можно?
– И что ты ей скажешь?
– Расскажу, как принцесса Фиона превратилась в огра – под стать своему принцу. Ты не против? Вдруг мама после очередной ссоры с Джоном намажет лицо зеленой краской?
Айрис улыбнулась. Нехотя, сквозь слезы, но все-таки улыбнулась.
29
– Попугайчики-неразлучники не могут жить друг без друга. – Мама показывала мне свадебную фотографию ее родителей. В своих старомодных нарядах они казались актерами на съемочной площадке. – Мама познакомилась с отцом в четырнадцать лет. Представляешь, какая удача встретить родственную душу в таком юном возрасте? Невероятно, правда?
Она вытерла глаза рукавом свитера. Когда я села на ее кровать и сообщила, что пришла поговорить о Джоне, признаться, я ждала другого.
– За что ты его любишь? – спросила я.
Я надеялась, что мама не сумеет найти ни одной причины, но она достала из шкафа коробку и показала мне фотографию, которую нашла на днях, когда разбирала вещи – какие отдать, какие оставить.
