– Куда ты вчера пропала? – спросила я.
Она выдохнула струйку пара. Он пах имбирными пряниками. Мы смотрели, как он тает в воздухе.
– Мне вообще не стоило идти. Нет, ты не подумай, Лекс, я тебя ни в чем не виню. Но лучше бы я осталась дома, как и хотела.
«Она знает, что мы с Кассом целовались», – с ужасом подумала я. Вот сейчас она скажет мне об этом, обвинит, что я увела у нее парня, а потом еще и Джону сообщит, и тогда вообще все кончится, не начавшись.
– Что случилось? Тебе плохо?
Она глубоко затянулась вейпом.
– Мне кажется, Касс хочет меня бросить.
– Почему ты так думаешь?
– Мы с ним поговорили на вечеринке.
То есть до того, как мы целовались. Значит, я тут ни при чем.
– Он сказал, что меня не приглашали, и мне не следовало приходить, – призналась Керис. – И что ему кажется, будто я за ним шпионю. Сказал, что обычно после поступления в университет люди расстаются с теми, с кем встречались в школе, потому что это все детские шалости и надо двигаться дальше. – Она вытерла глаза. – Думаешь, он нашел другую?
– Не знаю. – Я рассматривала дома на противоположной стороне улицы и думала о том, что в них живут самые обычные люди, которым до нас нет никакого дела.
– Ты можешь как-то это выяснить?
Я обхватила колени руками и положила на них голову.
– Мы с ним обычно такое не обсуждаем, так что он сразу догадается.
– Ладно, не парься, сами разберемся. – Она несколько раз затянулась вейпом. Пахло Рождеством. – Лекс, ты сама-то как? Чего лицо прячешь?
– Похмелье.
– Хочешь кофе?
Я согласилась, но потому лишь, что не знала, как быть дальше. Мы с Керис пошли на кухню. Оказалось, что там ее папа, и мне стало еще хуже, потому что он улыбнулся мне и спросил:
– Так-так, и кто к нам пожаловал?
– Это Лекс, – ответила Керис. – Сестра Касса.
– Я ему не сестра, – поправила я.
– Сводная, – пояснила Керис.
«И даже не сводная», – подумала я, но вслух не сказала, чтобы не показаться глупой.
Папа Керис пожал мне руку.
– Что ж, все равно рад с вами познакомиться. Чем же вас угостить, леди?
– Я сварю кофе, – сказала Керис. – У Лекс болит голова, а мне нужен кофеин.
– Я только что сварил, возьмите мой, – предложил ее отец.
– Не надо.
– Берите-берите. Вам нужнее. – Он легонько ущипнул дочь за кончик носа, а она рассмеялась. – Подогреть вам молоко? Соевое, миндальное? А может, обычное коровье – прощай, здоровье?
Мне не хотелось выбирать, поэтому я ответила, что буду то же, что и Керис.
– Миндальное, – попросила та. – Полезнее для мозгов.
– Твои мозги и так в полном порядке. – Отец Керис подмигнул мне и налил в кастрюльку молока. Мы уселись на табуреты за высоким столом.
– Жаль мне нынешнюю молодежь, – признался он. – Когда я учился в школе, нас так не грузили экзаменами. Теперь в университет просто так и не поступишь, конкуренция о-го-го какая. Всем подавай высокие оценки, правда?
– Не знаю, – ответила я.
– Зато я знаю, – вставила Керис. – Ничего, прорвемся.
Отец нежно ей улыбнулся.
– Даже не сомневаюсь, дочь, с твоим-то усердием. Но если не поступишь – ничего страшного. Ты ведь это знаешь, да?
Керис улыбнулась ему в ответ и сразу как-то успокоилась. Я смотрела на них обоих и чувствовала себя невидимкой.
– Ну а ты, Лекс, – спросил он, – ставишь перед собой большие цели?
Я пожала плечами. Единственной моей целью было увести Касса у Керис, так что я лишь стиснула зубы.
– Держишься ты уверенно, – заметил отец, – так и надо. Молодец.
Больше он ни о чем не спрашивал: налил нам кофе. Керис рассказала, что намерена сегодня заняться. Отец посоветовал ей обязательно делать передышки и предложил заниматься в его кабинете, потому что он где-то читал, что по фэн-шуй учить уроки там, где спишь, не очень-то хорошо.
Я снова почувствовала себя так, словно меня там и нет, и, чтобы напомнить о себе, попросила Керис вернуть мне одежду. Та принесла, и я отправилась переодеваться в ванную. Закрыла дверь на задвижку, опустилась на стульчак и уронила голову на руки. Какое же я чудовище. Надо позвонить Кассу и сказать, что между нами все кончено. Ему будет лучше с Керис. Она хороший человек и достойна всего самого лучшего.
Однако чем дольше я там сидела, тем меньше меня мучило чувство вины. Керис все любят, она выглядит как фотомодель. Круглая отличница, отец ее обожает, балует. Вот и хватит с нее.
Я переоделась в свое, проверила телефон. От Касса ничего. Пропущенный от Джона.
Атмосфера на кухне изменилась. Отца Керис там уже не было; может, он велел ей выгнать меня, но Керис со мной почти не разговаривала и лишь пила кофе большими глотками. Я попросила показать план подготовки к экзаменам, и она открыла его в телефоне. Она собиралась сдавать английский, испанский и историю. Ну надо же.
– Ты такая умная, – сказала я и подумала: похоже, я заискиваю перед ней, говорю комплименты потому лишь, что целовалась с ее парнем.
– Не умней тебя, – ответила Керис. – Просто занимаюсь больше.
– Я бы никогда не смогла написать сочинение.
Мы прошлись по ее плану. Он был весь в разноцветных пометках. Даже синего было два разных оттенка.
– На самом деле все не так страшно, – уверенно заявила Керис. – А когда мне становится страшно, я успокаиваю себя тем, что в один прекрасный день все закончится.
– А потом что?
– А потом, – ответила Керис, – я поступлю в университет и буду жить дальше как взрослая.
Это она о Кассе. Я поблагодарила ее за кофе и надела куртку.
– Ты увидишься с братом до его отъезда?
Я-то к ней пришла, надеясь узнать, где он, а она сама не в курсе.
– Он обещал прийти на ужин, – ответила я, не глядя на Керис.
– Не подумай, что я на тебя давлю, но если вдруг узнаешь, что он мне изменяет, то скажи, ладно?
14
Они ждали меня в гостиной.
– Сядь, Александра, – велел Джон.
Я напомнила себе, что мне уже не пять лет, а все пятнадцать. И что мама мне родная, а Джон – чужой и не имеет права указывать. Но все-таки села.
– Где ты была ночью? – спросил он.
– У Джамили.
– Ответ неверный. Попробуй еще раз.
Он казался воплощенным обвинением: презрительно прищурил глаза, поджал губы, скрестил руки на груди.
