Тут Касс меня встряхнул. Мягко потряс меня за плечи, и слезы залили мне глаза. Так бьют по монитору, когда он глючит.
– Ты меня избегаешь из-за этой фигни с доктором? – спросила я. – Тебе стыдно, что ты знал, а мне ничего не сказал?
– Тебе надо проветриться. Пойдем, – ответил Касс.
– Я однажды читала про девочку – ее отец подстроил, будто ее похитили, и сдал в дурдом в какой-то глухомани.
– С тобой такого не произойдет.
– В дурке с тобой могут сделать что угодно. Изобьют до полусмерти, никто и внимания не обратит.
– Я тебя спасу, – успокоил меня Касс.
– А вот и нет.
– А вот и да.
– Это же незаконно. Тебе понадобится пушка, к тому же ты вечно занят. Месяц-другой – и ты думать обо мне забудешь.
– Да, пожалуй, ты права: было бы о ком думать, – отшутился Касс.
Но мне было не до смеха. Мне было грустно. Я казалась себе маленькой и слабой. Я понимала, что напилась, и все равно это был худший вечер в моей жизни.
– Давай вернемся на вечеринку, – предложила я. – Ты пробовал эту дрянь в шариках? Может, от нее жизнь покажется не таким уж и дерьмом? И я вдруг стану счастливой?
В глазах Касса мелькнуло выражение, которое я не раз у него замечала, когда хватала через край: будто ему хочется одновременно и пойти со мной, и прекратить уже это безобразие.
– Я отвезу тебя домой.
– Я хочу напиться.
– По-моему, ты уже в этом преуспела.
Я взяла его за руку.
– Можно я заночую у тебя?
– Что?
– Мне же вроде как плохо. Керис сочинила мне алиби. – Я подмигнула Кассу. – Кстати, где она? На вечеринке?
– Ушла.
– С чего вдруг?
– Какая разница. Ко мне все равно нельзя. У меня мама дома.
– Тогда я вернусь на вечеринку и пойду ночевать к тому парню с шариками.
Мы дошли до угла; Касс вел меня за руку. Было темно, небо затянули тучи, навстречу нам не попалось ни души. Я сказала, если не разрешишь пойти к тебе ночевать, убегу. Он назвал меня идиоткой и заметил, что если я убегу, у меня будут грандиозные проблемы. «Плевать», – ответила я. Касс возразил, что не хочет тревожить маму и потом объясняться с отцом, так что либо я сейчас же иду домой, либо он звонит отцу, и пусть тот приедет меня заберет. Я сказала, что лучше всю ночь идти пешком, чем ехать на машине с его папашей, а если меня убьют, то виноват в этом будет Касс. Он парировал, что убьют-то меня навряд ли, но вот замерзну и проголодаюсь я точно. Ну или ко мне пристанут какие-нибудь пьяные парни. Я улыбнулась. Сама не знаю, почему.
– Неужели твой отец правда решил показать меня врачу? – спросила я. – Он не имеет никакого права!
– Только с согласия твоей мамы, – сказал Касс.
– Лучше бы она швырнула чем-нибудь ему в голову, как твоя.
– Моя уже сто лет ничем ни в кого не швыряет.
– Чего так? – кажется, я спьяну всерьез ждала, что он ответит, надеялась, что вот сейчас-то и выяснится истина, но Касс только плечами пожал.
– Ладно, – наконец согласился он, – пошли ко мне, но при условии, что ты выпьешь литр воды и ляжешь спать. Я не хочу, чтобы ты утром обвинила меня в том, что у тебя похмелье. Я позвоню маме и объясню, что ты не хочешь идти домой, потому что отец тебя достал. Думаю, она поймет и охотно пустит тебя переночевать.
Я в этом сомневалась, но меня вдруг охватило радостное предчувствие.
– Звони матери, – велел Касс.
Я понимала, что если я позвоню, мама обязательно на меня наорет, а потому решила написать ей эсэмэску – мол, заночую у Джамили.
Разумеется, мама тут же перезвонила. Я не взяла трубку. И голосовое сообщение тоже слушать не стала. Касс отобрал у меня телефон, прослушал сообщение и отправил моей маме еще одну эсэмэску. Похоже, она все-таки хочет со мной поговорить.
– Я написал, что ты уже засыпаешь, тебе лучше, и утром, как проснешься, ты ей сразу позвонишь, – сообщил Касс, возвращая мне телефон.
– Мне почти шестнадцать! Когда это кончится?
– Тебе повезло, – хмыкнул Касс, – потому что на этот вопрос я как раз могу ответить. – Он остановился и чмокнул меня в макушку. – Когда тебе исполнится восемнадцать, любовь моя, ты будешь свободна.
– Тебе уже восемнадцать.
– Вот именно.
– Ты назвал меня «любовь моя».
– Верно.
Мы пристально смотрели друг на друга.
12
Маму Касса я не видела с того самого дня, когда мы привезли к ним домой новорожденную Айрис в коляске, потому что Касс хотел показать маме единокровную сестричку. Софи встретила меня приветливо, угостила пирогом и лимонадом, весело возилась с Айрис. И словом не обмолвилась о том, что моя мать увела у нее мужа.
Когда мы шесть лет спустя вошли к ней в гостиную, Софи не очень-то обрадовалась. Она смотрела в темноте кино и, завидев нас, нажала на паузу. Фильм минут десять как начался: значит, она включила его уже после того, как ей позвонил Касс, и лишь притворялась, будто занята.
– Добрый вечер, Софи, – поздоровалась я. – Сколько лет, сколько зим.
– Здравствуй, Александра. Да, мы давненько не виделись.
– Лекс, – поправил Касс. – Александре нравится, когда ее называют Лекс. Или Лекси.
Софи выключила телевизор, включила светильник с абажуром из рафии. На стене за ней появилось пестрое пятно света. С нашей последней встречи Софи поправилась и похорошела. В темных ее локонах, так похожих на кудри Касса, пробивалась седина. Софи бросила на меня встревоженный взгляд.
– Так почему ты не пошла домой? Что стряслось?
– Ничего особенного, – успокоил ее Касс. – Вырвалась из-под домашнего ареста, несмотря на запреты, и перебрала коктейлей. С отцом я все уладил, не беспокойся. – Он хлопнул в ладоши. – Ну что, Лекс воду и парацетамол. А мне чаю. Мам, тебе что-нибудь принести?
– И сколько же ты выпила? – насупилась Софи.
– Не парься, мам, – ответил за меня Касс. – Все под контролем.
Софи все так же хмуро отказалась от чая и махнула мне на кресло напротив. Касс ушел на кухню, я села. Мне было неловко. Не хотелось, чтобы мама Касса подумала обо мне плохо и выставила меня из дома.
– Так что там была за вечеринка? – спросила она.
Я вспомнила коктейли, шарики, рухнувший стол. Но если признаться, как все было на самом деле, Софи решит, что я устроила скандал, поэтому я рассказала о людях, о музыке и о том, как надеялась, что Касс все же появится.
– Я с удовольствием потанцевала, – болтала я. – Сама не ожидала, обычно я терпеть не могу танцевать. Еще мне понравилось, что там не было никого из знакомых. Ну, кроме Касса и Керис.
