Сидевший на переднем сидении человек посмотрел на часы. Рано…
– Господин бригадир, а он придет? Он может нас предать.
Бригадир не обернулся. Будь это кто-то другой – он получил бы пощечину и заткнулся – но это был Тарик. Тарик, сын майора Амаля и одной девушки, которую он любил очень – очень давно и даже не хотел вспоминать ее имени. Их пути разошлись, он ушел в Пакистан, она вышла замуж, ее супруг, майор Амаль стал полковником, потом генералом, но уже генералом армии Талибана и погиб под бомбами в районе Вардака при отступлении. Она умерла еще раньше – в Кабуле, от лихорадки, от которой в Афганистане не был застрахован никто. Бригадир нашел Тарика совершенно случайно, уже в Пакистане, выправил ему гражданство, устроил его в армию. И оставил его при себе – он поклялся памятью погибших – что выведет Тарика в люди. Только так он и мог отплатить своей погибшей стране и своей гибельной любви…
– Он не предаст – тяжело ответил бригадир.
– Но почему, о муаллим?
– Он мстит.
Про него и про Тарика думали всякое. В Пакистане – мужеложство существовало всегда, многие из имамов мечетей сожительствовали с маленькими мальчиками – а около бригадира никто и никогда не видел женщины. Но пусть думают, что хотят в меру своей испорченности и мерзости, главное – он знает. И этого достаточно…
Когда минутная стрелка на часах бригадира коснулась двойной отметины, единственной на циферблате – впереди, поднимая тучу пыли, затормозил новенький джип Тойота. Бригадир вгляделся – номер те, о которых и договаривались.
– Всем оставаться на местах. Не выходить из машин.
Холодный ветер с гор ударил с лицо. Стараясь не дышать гарью и поднятой колесами пылью, бригадир пошел к новенькой Тойоте. С переднего сидения – выскочил нукер – молодой, вооруженный. Уважительно поклонившись, открыл перед бригадиром дверь.
– Салам алейкум – поздоровался бригадир, садясь на роскошное, королевской роскоши заднее сидение «двухсотой» Тойоты.
– Ваалейкум ас салам, Тарик-эфенди – ответил пожилой, благообразного вида мужчина перебирающий янтарные четки своими старческими, но все еще сильными пальцами – воистину, Аллах улыбнулся при твоем рождении.
– Перестаньте, полковник – брезгливо сказал Тарик – вы не верили в Аллаха тогда, стоит ли оскорблять Его лицемерием сейчас. Никто из нас не верил, и я удивлюсь, если вы прочитали хоть один ракат за последние несколько дней…
– Спасутся те, которые уверуют, капитан – ответил бывший полковник армии Демократической республики Афганистан Саид Джан – стоит ли отрезать путь к спасению.
– А он давно для меня отрезан. Иди вперед, не оглядываясь назад, не то обратишься в камень, знакомо?
– Да, он для тебя давно отрезан, капитан… – сказал полковник – тогда удовлетвори мое старческое любопытство. На кого ты все-таки тогда работал? На нас? Или на проклятого предателя пуштунского народа, на собаку Наджиба? Кто ты, капитан? Может ты и сейчас – работаешь на две стороны?
– Я работал на родину. Но вам это не понять. Где они?
Полковник вздохнул. Отложил четки в сторону. Достал из бардачка свернутую карту.
– Они здесь.
Бригадир придержал карту. Красным, командирским карандашом была поставлена отметка у населенного пункта Коталь.
– Где именно?
– В мечети, где же еще. Ты знаешь обычаи.
Бригадир их знал. Правоверному путнику, которому негде жить – на ночь всегда открыта дверь мечети, и никто не посмеет запереть ее.
– Только в мечети?
– Не только. Есть пещера. На востоке.
– Где именно?
– Увидишь сам. Или забыл, чему тебя учили шурави?
– Нет. Не забыл. Сколько там человек?
– Шестеро. Гражданские.
– Охрана?
– Человек десять. Не больше. Самых преданных – остались после его смерти.
– Значит, это все-таки правда. Где он захоронен?
Полковник покачал головой.
– Этого не знаю даже я. Знаешь поговорку: если секрет знают много – это не секрет. Если секрет знают двое – это фокус. Если секрет знает один человек – это магия.
– Разумно.
– Он стал знаменем. Ты знаешь, как это происходит здесь. Мертвый – ценнее живого. Он не совершит харама. Не сойдет с пути…
– Почему именно там? – спросил бригадир.
– Что ты хочешь узнать?
– Они не пошли бы в первое попавшееся место. У стен есть уши, у гор – глаза. Почему именно там?
– Там живет шейх Хамди. Он не только многим обязан – они породнены через детей.
– Через которых?
– Ты не знаешь. Один из его детей появился в Афганистане. Он никогда не признавал его – но всегда помогал. Этот ребенок от шиитки
[38].
– Он тоже там?
– Да. Он тоже там. Все они – там, капитан. Все – там.
– Как узнать дом шейха?
– Самый большой. И первый – от мечети. И поторопись, капитан – я слышал, там неподалеку летали американские вертолеты.
Нет… ничего не предпримут. Бэнкс, который пять лет тут сидел – его вышибли из страны – а Виденс только приехал… в дела не вошел. Время в любом случае есть – если даже они достоверно знают. Но немного.
Бригадир пакистанской армии Алим Шариф козырнул, не по уставу, приложил два пальца к непокрытой голове.
– Счастливо оставаться, полковник.
– И тебе счастья… капитан.
Хлопнула дверь. Газанув, Тойота отъехала, окатив бригадира мелкими камешками и пылью, поднятыми колесами.
Немного придя в себя от встречи с прошлым – бригадир помахал рукой – общий сбор. Захлопали дверцы машин, откинулся задний борт грузовика – и на обочину стали спрыгивать вооруженные до зубов солдаты элитного, горнострелкового полка. Тарик, вышедший из Лэндровера – нес автомат для бригадира и своего приемного отца.
Бригадир передал карту подбежавшему к нему майору, тот глянул на нее, сверился со своей.
– Выступаем. Трое в головной дозор! Смотреть по сторонам – пошли!
Бригадир принял автомат, привычно отвел затвор, чтобы убедиться, что патрон в патроннике. Забросил его за спину.
– Муаллим, я хочу пойти с вами – сказал Тарик – разве я не солдат?
– Гони машины назад – сказал бригадир тоном, не терпящим возражения – это приказ. Сиди на рации, не слезая. Этим – ты поможешь мне.
