В девяносто шестом – город, и тоже без боя взяли уже талибы. Это снова были пуштуны – но совсем не такие, как обросший жирком Хекматьяр. Молодые, голодные и злые пуштуны из сельской местности, говорящие на пушту взяли миллионный город, который населяли люди, говорящие в основном на дари, и среди них было много не пуштунов. Город этот – на протяжении многих десятилетий испытывал влияние вестернизации: в двадцатые Эманулла-хан приказал проложить к своему дворцу первую (и последнюю) афганскую железную дорогу, в шестидесятые тут было не протолкнуться от хиппи, шалевших от горного воздуха и растущей в горах на открытом доступе афганской, лучшей в мире конопли, в восьмидесятые здесь были русские. Еще в начале девяностых – Раббани и Масуд не слишком то усердствовали в вопросах веры и можно было увидеть женщину на улице если и не в мини-юбке, то без чадры. Но сейчас – наступили совсем другие времена.
Первым делом, талибы (и не только они) ворвались в представительство ООН и зверски убили скрывавшегося там президента Афганистана Наджибуллу. Ни Раббани, ни Масуд на такое не решились – они все же видели Афганистан какой-то частью мирового сообщества и не могли позволить себе с ходу жечь мосты. Талибы сделали это не колеблясь – тем самым, они показали, что не намерены считаться со всем остальным миром, и намерены навязывать свои порядки везде, где они будут. Они прошлись по домам и разбили все телевизоры и радиоприемники. Они приказали всем мужчинам отращивать бороду, а женщинам надеть глухую паранджу – за ослушание зверски убивали на площадях. Они уничтожили все портреты, какие были – Аллах запрещает изображать человеческое лицо. Начали работать исламские трибуналы – где судьи, окончившие едва ли и один класс школы, выносили поистине изуверские по жестокости приговоры. Город, где еще десять лет назад встречали первого афганского космонавта
[29] – стремительно погружался в пучину средневекового варварства, откровенной дикости, фанатичности. Автомат Калашникова, вонючая борода, грязный халат и самодельные чувяки, черная чалма, фанатичный взгляд и безграмотная, постоянно прерывающаяся упоминанием Аллаха речь – таким был портрет хозяина афганской столицы все эти годы. Город, где когда-то работала Академия наук – стремительно превращался в одну гигантскую трущобу: не работали никакие системы жизнеобеспечения, свет получали от дизель-генераторов, на последних этажах домов ставили печки-буржуйки, оконные проемы затыкали шкурами скота и картоном. Талибы продемонстрировали готовность убивать и делали это снова и снова. Женщин, многие из которых учились в настоящих школах – низвели до положения скота. Рождаемость подскочила до предела – и в чудовищном гнойнике под названием Афганистан – вызревал тот гной, который в новом тысячелетии должен был выплеснуться на север, занимая все новые и новые территории. В старом Талибане были десятки тысяч – в новом обещали быть миллионы, неграмотных, фанатичных подростков, несущих веру на штыке своего автомата.
Не получилось.
Американцы взяли Кабул в самом конце первого года – и снова без боя. Кабул почти никогда не брали с боем, он падал победителю в руки сам, как бы подводя итог происходивших ранее событий. Американцы просто пришли – и оказались хозяевами полуразрушенного, изгаженного города, где ничего не работало, где в банке Афганистана в сейфе обнаружили в углу стопки старых банкнот, которых не хватало, чтобы дом здесь купить. Река Кабул текла через город, в ней мылись, тут же набирали воду для питья, тут же – выплескивали помои и испражнялись. Беженцы со всей страны ринулись в Кабул, они бежали от нищеты и безысходности и ждали гуманитарной помощи. За короткий срок – население города увеличилось с миллиона до двух с половиной миллионов человек, беженцы жили в землянках, в каких хороший хозяин и скотину держать не стоит, свирепствовали болезни. Но самое главное, чего не было – это общества. Афганское общество было разрушено до основания… подобных примеров до этого было немного, один из них это Сомали. У афганцев – за тридцать предыдущих лет сменилось восемь правительств
[30], взаимно отрицавших друг друга и уничтожавших сторонников своих предшественников физически. Страна пережила сначала гражданскую войну, став полем боя сверхдержав, а потом и нашествие варваров. В стране не было единого народа: на севере были таджики, узбеки, хазарейцы, на остальной территории страны – пуштуны, поделенные на племена. Невозможно было говорить ни о каком уважении собственности – здесь привыкли подбирать брошенное и отбирать чужое. Надо было начинать с чистого листа – но начинать с чистого листа никто не хотел, а американцы, в отличие от русских, не обладали громадным историческим опытом воссоздания жизни на пепелище – и ничего афганскому народу предложить не могли. Они пришли сюда, чтобы уничтожить Аль-Каиду и поймать Бен Ладена – а проект строительства мирной жизни в Афганистане не воспринимали всерьез. Так начиналась долгая война…
Через десять лет пребывания американцев в Кабуле – город изменился и сильно: лейтенант здесь был три раза, первый раз – еще в четвертом – и каждый раз, приезжая сюда, он видел другой город. Они входили в город с северного направления, логистической колонной, в которой было больше сорока машин. До этого – они большую часть времени шли все равно что по пустыне – пыль, угрюмые горы на горизонте и абсолютно безжизненная земля у дороги, одиночные домишки – интересно, чем живут их обитатели. Дорога была огорожена от остальной части Афганистана высокими бетонными отбойниками, образуя коридор, по которому они шли. На пути им встречались блок-посты, над которыми развевались самые разные флаги: чешский, румынский, польский, литовский, хорватский. Посты были усилены обваренными решетками бронетранспортерами, MRAРами, против снайперов были выставлены экраны. Солдаты приветствовали их не по форме одетые, кто-то и голый по пояс, но в бронежилете, увешанные оружием, в том числе трофейным – здесь на блоки тащили все, что может стрелять, потому что при нападении ничего не будет лишним. Все это – безжизненная дорога и блок-посты, больше похожие на укрепленные пункты из «Безумного Макса»
[31] – давило на нервы и вызывало депрессию. Было видно, что здесь их не ждут, и они держатся за эту землю из последних сил.
В город колонна не пошла, остановилась на логистическом терминале на окраине – огромная территория, огороженная блоками HESCO и пулеметными вышками, на которой вперемешку стояли как военные машины, так и машины гражданских подрядчиков. Грузы были в контейнерах, работа шла довольно быстро. Осмотревшись по сторонам – лейтенант направился к зданию, где по его разумению сидело какое-то командование. Нужно было отметиться, расспросить о том, какой транспорт отсюда ходит, и что вообще творится в городе.
Он долго сидел в каком-то светлом и чистеньком коридорчике – шел какой-то брифинг. Потом – брифинг закончился, в коридоре появился капитан в форме «цифровая пустыня» и с надписью Абрамович на именной бирке. Коротко кивнул, предлагая зайти в кабинет…
