Пойти по пятам за преступниками и проследить, где они прячут добычу? На мой взгляд, идея очень удачная. И хоть Том почему-то не назвал мое имя – я уверен, что он будет рад моей помощи. А она будет еще эффективнее, если я смогу вести слежку с Одеттой, Спайком и Чупсом. В конце концов, четверо мяушкетеров непобедимы, только когда они вместе. И я решил на обратном пути заглянуть на задний двор. Теперь, когда появился горячий след, думаю, что я без труда уговорю моих друзей помочь нам.
Киру, наоборот, план Тома не слишком убедил.
– Не знаю, получится ли у нас что-нибудь, – сказала она.
Том развел руками:
– Ты можешь предложить что-нибудь лучше?
Кира покачала головой. Том усмехнулся:
– Ну, значит, решено: в следующий четверг мы устанавливаем наблюдение за школой «Гутенберг»! Операция «Шерлок» начинается.
– Операция «Шерлок»?
Ненавижу, когда Одетта смотрит на меня вот так, с недоверием. Тогда я кажусь себе последним идиотом, словно у меня и на самом деле не все дома.
– В общем-то, да, – неуверенно подтвердил я. – Том дал ей такое название. Не знаю почему, но вот так. Его план, на мой взгляд, интересный, правда? Для нас, четырех мяушкетеров, это опять будет классное приключение.
Одетта склонила голову набок, и мне показалось, будто она тихонько хихикнула.
– Значит, ты не знаешь, кто такой Шерлок, – сказала она. Ее слова прозвучали скорее как утверждение, а не как вопрос. И почему-то это ее забавляло.
– Нет, – признался я. – Но если хочешь, я это выясню и расскажу тебе.
Тут она и в самом деле рассмеялась:
– Уинстон, это ведь знают все! Шерлок, более известный как Шерлок Холмс, – это самый знаменитый сыщик на свете!
Хм. Собственно говоря, самым знаменитым сыщиком я считал себя. Ну ладно, почти знаменитым. Хотя… пока еще не совсем. А все моя скромность. Ведь я точно заслужил это звание. Так что когда-нибудь я стану еще знаменитее, чем этот самый Шерлок, – клянусь хвостом сардины в масле!
– Ага. И что такого особенного делает этот ваш Шерлок? – поинтересовался я.
– Он настоящий джентльмен с острым, как нож, умом.
Я деликатно промолчал, а сам подумал: чем же тогда этот Шерлок отличался от меня, кроме того, что он наверняка двуногий?
Одетта, казалось, прочла мои мысли:
– Уинстон, хоть ты и помог вместе со всеми вычислить и арестовать похитителя Эмилии, но Шерлок Холмс все равно принадлежит к другой лиге. Он мастер замечать все детали и делать точные умозаключения. Многие даже считают, что именно он основал современные методы расследования и судебно-психологической экспертизы.
Мяв! Теперь я рассердился всерьез. Как это понимать: «хоть ты и помог вместе со всеми…»? Это я помог, и точка! И не вместе со всеми! К тому же я тоже мастер замечать детали и делать экспер… э-э… экс… ах, да плевать! Одним словом – мастер!
– Неужели? Но если он такой знаменитый, тогда почему я никогда о нем не слышал? – возразил я, и мой голос прозвучал более резко, чем я хотел.
– Наверное, ты просто не имеешь представления о выдающихся детективах, – вмешался Чупс. Как и следовало ожидать, с абсолютно неквалифицированным замечанием.
– Чепуха! – огрызнулся я. – Конечно имею. И я авторитетно заявляю: самым знаменитым детективом был и остается Джеймс Бонд.
– Ну уж не-ет, – возразил Спайк. – Бонд не детектив – он агент. Это совершенно другое.
Все, с меня хватит! У меня лопнуло терпение:
– Слушайте, я думал, что вы обрадуетесь, когда я расскажу вам про план Тома. Ведь это для нас, четырех мяушкетеров, новая возможность проявить себя и пережить увлекательное приключение. Но раз вам больше нравится спорить о всяких пустяках – что ж, дело ваше. Тогда я один буду помогать ребятам.
Вот так! Круто я им врезал! Я повернулся и ушел с заднего двора, даже не оглянувшись.
В нашей квартире я сразу же наткнулся на Вернера – мой профессор почему-то стоял в коридоре и поворачивался то в одну, то в другую сторону. Вот он провел ладонью по волосам и стал приглаживать сначала одну непослушную прядь, потом еще одну. Я даже подумал, что он разучивает какой-то танец. Только спустя некоторое время я сообразил, что Вернер просто смотрелся в зеркало гардероба. Интересно, он что, хотел узнать, как выглядит? Если бы я мог говорить, я бы сказал ему, что он выглядел как ряженый и был сам на себя не похож.
Обычно Вернер всегда носил брюки, а тут… да-да, он влез в джинсы! Даже не влез, а втиснулся. Потому что они были ему, по-моему, чуть тесноваты. Конечно, когда речь идет об одежде людей, я не эксперт, но все-таки считаю, что одежда должна быть такой, чтобы в ней можно было свободно дышать, иначе ее нельзя назвать удобной. А тут казалось, что если Вернер сделает нормальный вдох, то на джинсах отлетит верхняя пуговица.
Я уселся рядом с ним и какое-то время наблюдал этот спектакль. Крутясь перед зеркалом, Вернер что-то бормотал себе под нос, и я не сразу разобрал что.
– Билеты в оперу… я был бы очень рад… если вы… или – было бы очень приятно… вот, билеты пропадают… может, ваша мама присмотрит за Кирой…
Хм, странно! Репетирует какой-то текст? Но зачем?
В замке повернулся ключ. Вошла Анна, неся в каждой руке по сумке.
Вернер прочистил горло, повернулся и бросился к ней:
– Анна, позвольте вам помочь, сумки такие тяжелые!
Анна рассмеялась:
– Господин профессор, здесь только немного продуктов – все в порядке!
– Нет-нет, я сам отнесу их на кухню. И потом… э-э… я хотел вас еще что-то… э-э… спросить. – В голосе Вернера вдруг послышалась неуверенность.
– Конечно. Что именно? – Анна положила покупки на стул и с любопытством посмотрела на Вернера. Он еще раз провел ладонью по волосам, глотнул воздуха, а потом действительно стал повторять тот текст, который только что репетировал перед зеркалом.
– Я… э-э… у меня есть приятель, он играет на поперечной флейте в государственной опере, и он неожиданно дал мне два билета на «Травиату». На завтрашний день. И я подумал… в общем, если я пойду туда… в общем, один билет еще остается, и было бы очень приятно, если бы мы вдвоем… – Он едва не проглотил собственные слова! – Э-э, в общем и может быть, ваша мама… в общем, я имел в виду…
Клянусь своей когтеточкой! ВЕРНЕР! Что за невнятное бормотание! Я еще ни разу не видел его таким. Что случилось с моим дорогим поставщиком еды? Вообще-то он совсем неглупый парень! Может, он заболел? Я стал вспоминать, что я знаю о человеческих болезнях. Понял: совсем немного. Вернер всегда отличался крепким здоровьем и почти никогда не болел. Ну, иногда насморком в зимнее время, но в остальном особенного ухода он не требовал. Я пристально наблюдал, а он стоял в коридоре – такой нерешительный, жалкий – и глядел то на Анну, то опять на пол, да еще теребил при этом свои пальцы. Однажды я уже наблюдал такие нервные терзания. Нет, не у Вернера, а по телику. И это было признаком чего-то такого… ой, минутку… да, точно – признаком влюбленности! Неужели мой Вернер в самом деле влюбился в Анну и поэтому так нервничал?
