– Расплатитесь и в фургон, – скучным голосом распорядился старший, глядя правее и выше самого высокого из хулиганов. – Вы знаете правила.
– Если есть оружие – оставляйте на столах, – добавил его коллега.
– За что? – попытался уточнить один из инопланетников, но ответом ему стали удивленно поднятые брови полицейских и едва слышный шепот дружков, призывающих любознательного приятеля заткнуться.
– Пока вам грозит только штраф, – прежним тоном сообщил первый блюститель порядка. – Переночуете в участке и продолжите путешествие.
– Мы знаем правила, – хмуро ответил главный «весельчак» и, подавая пример приятелям, полез в фургон.
На улице воцарилась тишина, и Кома Горизонт негромко хмыкнул:
– Идиоты.
– Если они чисты, то им ничего не грозит, – заметил Иона Туша. И отхлебнул пива, провожая фургон долгим взглядом.
Бурное развитие межпланетной торговли заставило правительственных бюрократов задуматься над регулированием пребывания инопланетников на подведомственных территориях. Правила изобретались самые разные, главную роль в их придумывании играла паранойя или подозрительность того или иного народа и его отношение к чужакам. К примеру, галаниты сразу объявили, что любой получивший визу инопланетник может свободно и без всяких ограничений перемещаться по всей планете. Самые глупые обитатели Герметикона тут же объявили Галану оплотом свободы и потребовали от своих правительств принятия подобных законов, постепенно приведших к полной неразберихе с мигрантами. На другом полюсе находились консервативные миры, откровенно не желающие видеть у себя нежелательных гостей. И их знаменем, разумеется, выступала Линга, открывшая планету лишь подданным адигенских миров Ожерелья и Лингийского союза – остальные инопланетники довольствовались Маркополисом, городом пусть и большим, но отнюдь не огромным. Получение «большой визы», позволяющей путешествовать по планете, было задачей нетривиальной: подданным других адигенских союзов делались поблажки, выходцы с цивилизованных планет проходили строгий контроль, а подозрительным обитателям неразвитых миров путь на Лингу был практически заказан. Галаниты называли закрытость своих главных противников унизительной и демонстративно не отправляли на Лингу цеппели, однако остальные миры не были столь щепетильны, поэтому торговля процветала и Маркополис считался одним из наиболее загруженных сферопортов Герметикона.
Что же касается закрытости, то ее следствием стал мизерный уровень преступности и практически полное отсутствие терроризма, что вполне устраивало и адигенов, и простолюдинов. И прибывшие в Маркополис компаньоны не горели желанием увеличивать статистику преступности, злить лингийскую полицию, а особенно – тайную полицию, и потому вели себя осторожно и законопослушно, держались подальше от местного Омута, изображая пусть мелких, зато кристально честных торговцев. У Ионы и Комы действительно существовал небольшой бизнес, однако главным источником их дохода был не он: Туша и Горизонт имели обширные связи среди контрабандистов и считались одними из лучших межпланетных «перевозчиков», способных доставить любой груз на любую планету.
Любой груз: Иона и Кома не брезговали ничем, в том числе – похищением людей.
В Омуте они имели твердую репутацию, но до сих пор не попадались, поскольку вели себя предельно осторожно, не ввязываясь в подозрительные или чересчур опасные предприятия, подобные тому, на что они согласились теперь, однако плата, предложенная за нынешний контракт, оказалась настолько высокой, что жадность победила осторожность, и похитители отправились на Лингу.
– Неделя прошла, – заметил Горизонт, беря из миски очередную горсть соленых орешков. Он тоже пил горьковатое лингийское пиво, но, в отличие от приятеля, предпочитал при этом жевать.
– Знаю, – негромко подтвердил Иона.
– Если она не приехала сейчас, то не приедет никогда.
– Ты недооцениваешь ее любовь к отцу.
– Ее отец мертв, сейчас мы пытаемся играть на ее любопытстве.
– И на любви тоже. Ее отец погиб не так давно.
– Я говорил, что нужна другая приманка.
– Любовь к отцу – отличная приманка, – отрезал Иона и демонстративно сделал огромный глоток пива.
Здоровенный Туша был приметен и комплекцией походил на борца далбандианского стиля, подчеркивая свои необъятные габариты свободной одеждой: пиджак хланского кроя и широкие штаны делали его еще более огромным. Иона казался туповатым увальнем, предназначение которого ограничивалось силовой поддержкой, но в действительности отличался и умом, и сообразительностью. И именно поэтому на людях предпочитал выглядеть тупым громилой. Туша отлично разбирался в людях, придумывал большинство планов компаньонов, а при необходимости умело импровизировал. Он настоял на том, чтобы взяться за опасный контракт, убедив приятеля, что, получив столь огромные деньги, они смогут выйти на пенсию. И продолжал поддерживать в Коме уверенность в правильности сделанного выбора.
– Хорошо, приманка, может, и отличная, но ей сейчас разумнее всего на нее не реагировать, – продолжил Горизонт. – Ей вообще ни на что не надо реагировать, потому что у нее все хорошо. Она вырвалась с Кардонии, обрела шанс счастливо устроить жизнь и должна напрочь позабыть о прошлом. Если, конечно, она не совсем идиотка.
– Именно поэтому она и думает так долго.
– Потому что идиотка?
– Потому что понимает, как много может потерять, и взвешивает последствия, – объяснил Иона. – Ей и хочется, и колется.
– То есть ты думаешь, что она идиотка?
– Нет.
– Значит, ты сам себе противоречишь!
Внешне они не казались полной противоположностью друг другу, поскольку ростом Горизонт приятелю не уступал, был таким же высоким, но при этом тощим, словно исхудавший щупкинский принч, на которого и походил фигурой. Однако кличка Принч к нему не приклеилась – Кома считал ее обидной и жестоко дрался со всеми, кто пытался его так называть, и в результате получил прозвище Горизонт, поскольку низкорослые сородичи частенько просили длинного Кому «посмотреть, что там, за горизонтом, делается».
В отличие от приятеля, которого устраивала любая одежда, лишь бы налезала на массивное тело, Кома считал себя человеком с тонким вкусом и следил за гардеробом. Сейчас, к примеру, он щеголял в элегантных ботинках с пряжками из белого «железного» дерева, дорожном костюме модного в этом году цвета «золотистый апельсин» и умопомрачительном анданском галстуке.
– Нужно было просто приехать в то захолустье и похитить девку.
– На Линге похитить? – изумился глупому заявлению Туша. – Как ты это себе представляешь?
– Я представляю, что с нами сделают, если мы не справимся.
– Именно поэтому мы выманиваем Киру на Тинигерию: ее подданные не сразу сообразят, что девчонка исчезла, не сразу узнают, где она, и пока они будут терять время, мы отвезем ее заказчику, заберем деньги и ляжем на дно.
