– Чего только не узнаешь, – пробормотал Аксель.
– Герметикон намного сложнее, чем кажется. – ИХ ткнул возницу в спину, приказывая остановиться, и сказал: – Перед вами самый большой бар Гейтсбурга, если не ошибаюсь, вам сюда.
– А тебе?
– Я съезжу в другое место и вернусь через час. Вам хватит?
– Полагаю, да.
– Вот и хорошо.
Бабарский вежливо улыбнулся и прошептал вознице следующий адрес, а Крачин и Бедокур вошли в «Приют лесоруба» – а как еще мог называться бар на Фархе? – и неспешно оглядели гигантский зал.
– Неплохо, – со знанием дела протянул Чира. – Планета продолжает удивлять.
Как было принято во всех пограничных мирах, «Приют» представлял собой развлекательный комплекс, органично сочетая бар с публичным домом: столики на первом этаже, номера на втором. «Свободные официантки» сидели на галерее, перешучиваясь и перекрикиваясь с напивающимися внизу лесорубами, а ведущую к ним лестницу контролировали два мощных охранника, слегка потускневших при появлении массивного Чиры. А вот девочкам здоровяк понравился:
– Какие гости!
– Милый, сделаешь мне такие же косички?
– Где именно?
– Милый, где захочешь.
– Сильвия, перестань, ему нравятся брюнетки.
– С чего ты взяла?
– Он с меня глаз не сводит.
– Так и живем, – осклабился Бедокур, перехватив взгляд Крачина. – Не оставляем без внимания жителей дальних планет.
– А как же плохая аура?
– Ведьм лучше не злить, а они тут почти все ведьмы.
– У тебя на все находится ответ.
– У всех нас, в смысле – у всей команды «Амуша», – поправил старшего помощника Чира. – Мессер не любит, когда мямлят и мнутся, поэтому каждый всегда готов что-нибудь сказать… Ну кроме Энди Мерсы, конечно, он иногда вообще алфавит забывает от стеснительности, но за него с лихвой болтает Олли.
– Мессеру не надоедает?
– Когда надоедает, он об этом говорит, и мы становимся молчаливыми, как хубронские суслики. Вы знаете историю хубронских сусликов? Сто лет назад амкармаирские шаманы выяснили, что их черепа идеальны для проведения церемоний обретения силы…
– Пожалуйста, не сейчас, – попросил Крачин.
– Жизнь и смерть хубронских сусликов – одна из самых занимательных историй Герметикона, – рассмеялся Бедокур, но трепаться перестал.
Они расположились за стойкой и заказали по пиву. А когда бармен выставил кружки, Аксель негромко произнес:
– Нам должны были оставить послание.
Но в ответ услышал совсем не то, что ожидал:
– Почтовое отделение находится на главной площади, напротив мэрии.
– Лысый мужчина. Приблизительно четыре дня назад.
– Возможно, в другую смену.
– Он заплатил вам один цехин и сказал, что я заплачу столько же. – Аксель выложил на стойку монету.
Бармен помолчал, после чего кивнул:
– Послание на словах.
– Я слушаю.
– Ваш друг просил передать, что все идет по плану. Он встретился с нужным человеком, узнал следующий адрес, взял проводников и направляется в Фоксвилль.
– Когда он передал послание?
– Вечером, ровно три дня назад.
– Сколько добираться до Фоксвилля?
– Если все прошло без приключений, ваш друг должен был оказаться в городе вчера вечером.
– Спасибо.
Встречу можно было заканчивать: карта Фархи у Галилея наверняка есть, утром они отправятся в Фоксвилль и узнают, где сейчас пребывает Помпилио. Бедокур поглядывает на галерею второго этажа, бармен – на золотую монету, все вроде как положено, но… Но слишком нервно бармен смотрит на золото, слишком большое облегчение прозвучало в его голосе, когда он понял, что гости готовы уйти. Поэтому Аксель не отпустил монету и негромко спросил:
– Кто еще спрашивал о моем друге?
И понял, что попал в точку: бармен вздрогнул.
– Что?
Бедокур, надо отдать ему должное, мгновенно позабыл о девочках, повернулся к бару спиной и равнодушно уставился на зал, как будто выбирая подходящий столик. Выглядел он абсолютно расслабленным, но Аксель понял, что за спину можно не беспокоиться.
– Не понимаю, о чем вы говорите, – промямлил бармен.
– Что я должен сделать, чтобы ты меня понял? – поинтересовался Крачин. – Отрезать тебе пару пальцев? Или прострелить колено?
– Вас арестуют, – пролепетал посеревший бармен.
– У меня самый быстрый цеппель на этой планете, и я уйду от любой погони, – веско ответил Аксель. – Конечно, путь на Фарху мне будет заказан, но я не понимаю, чем это тебя обрадует?
– Вы убьете меня в любом случае.
– Напротив: я буду благодарен за предупреждение, – и Аксель выложил на стойку еще один золотой кругляш. – Я веду дела не так, как местные отморозки.
– Они меня убьют, – обреченно произнес бармен, не сводя глаз с монет.
– Для этого им потребуется пережить встречу со мной, а это, поверь, непросто.
Несколько секунд бармен продолжал бороться с собой, затем понял, что высокий мужчина с профессорской бородкой его точно убьет, если не получит ответ, а те, о ком он не хотел говорить, – вряд ли, и сдался:
– За вашим другом следили, синьор, ко мне пришли через полчаса после разговора и потребовали пересказать послание.
– Кто пришел?
– Крутые местные парни, синьор, они работают в охране Фактории.
– Они работают на галанита? – уточнил Аксель.
– Да.
– Они сейчас в городе?
– Нет, – после короткой паузы ответил бармен. – И директора Фактории нет, хотя идет сезон поставок из Западных лесов, время горячее, и он должен следить за происходящим.
– Спасибо. – Крачин подтолкнул монеты бармену и повернулся к Бедокуру: – Срочно возвращаемся на «Амуш».
* * *
В отличие от обычных людей, до сих пор спорящих, имеют ли автомобили и мотоциклеты право на существование, лингийская полиция по достоинству оценила преимущества нового транспорта, и постепенно темно-синие авто с широкой красной полосой стали на улицах Маркополиса привычной деталью. И появление одного из них – средних размеров фургона с зарешеченными окнами, – не вызвало оживления, наоборот: шумная компания мужчин в клетчатых пиджаках разного цвета, но одного кроя, и серых «котелках» притихла. Мужчины постарались стать незаметными, но, судя по всему, задумались об этом слишком поздно. Их в трактире было девять, то ли уголовники, то ли наемники, удачно завершившие очередное дело и слишком бурно праздновавшие победу. Последние полчаса мужчины вели себя шумно и чересчур развязно: приставали к официанткам, задирали посетителей и добились того, что кто-то вызвал полицию. А лингийские полицейские либеральностью не отличались.
