– Я тебе кое-что привезла, – взволнованно сказала Агнес.
– О! – Глаза Натали загорелись. – Те сладости со вкусом фиалки?
Лицо Агнес потемнело.
– Я собиралась привезти тебе две вещи. Эта должна была быть первой. Но этот плут Роже залез в мою сумку и вытащил конфеты, которые я купила тебе.
– Он хорошо справляется с ролью раздражающего младшего брата, не так ли?
– Слишком хорошо. – Подруга закатила глаза. – Повезло, что твой несъедобный подарок в порядке.
Агнес достала из сумки зелено-голубую банку, похожую на те, что мама использовала для варенья, и передала ее Натали.
– Так как ты не смогла приехать на пляж, я привезла пляж к тебе.
– И мне даже не нужна шляпа! Отлично, потому что они неудобные, – сказала Натали со смехом.
Внутри банки был песок с ракушками. Она вытащила три красновато-золотые ракушки, еще не успевшие поблекнуть на солнце, и пробежалась пальцами по их тонким краям.
– Какие истории они могли бы рассказать! – Она взяла щепотку песка и дала ему просочиться сквозь пальцы. Это не был крупный парижский песок с камешками. Этот был мельче, с оттенками цвета, сложнее.
Официант прервал их, чтобы принять заказ. Ни одна из них не успела посмотреть в меню, так что выбор был сделан поспешно: крок-мадам для обеих – и не успел официант еще отойти, как они возобновили разговор.
Агнес склонилась ниже.
– У нас был семейный пикник на пляже в Довиле. Что звучит привлекательно, но песок тебе попадает в еду, несмотря ни на что. – Она протерла пустую тарелку в качестве демонстрации. – Я зачерпнула его у края пледа.
– Спасибо, Агнес. – Натали была тронута тем, что Агнес постаралась принести ей частичку отдыха, которым они должны были наслаждаться вместе. – Это много значит.
– Не благодари сильно. Это просто временный подарок. Через год тебе его придется вернуть.
Натали подняла брови.
– Не мне. Пляжу. Я хочу, чтобы ты привезла его с собой, когда мы поедем следующим летом. Сможешь высыпать его на пляже и собрать свой! – она залилась своим «смехом Агнес», который звенел как драгоценные камушки в винном бокале.
Натали улыбнулась. Она не знала, получится ли следующим летом поехать с Агнес; это будет зависеть от маминой способности работать, от денег и еще много от чего. Но она не хотела бы, чтобы Агнес сомневалась даже секунду.
– Это чудесная идея. Обещаю сделать именно так.
Официант вскоре принес их заказ. Ветчина и сыр на масляном, пышном хлебе были свежими и ароматными, а яйцо сверху – приготовлено идеально. Пока они ели, разговор свернул с беззаботной болтовни об однодневной влюбленности Агнес в парня из Руана на тяжелую тему видений Натали, Темного художника и Озаренных. Натали еще раз попросила прощения за то, что скрывала это от Агнес, и искупила вину тем, что рассказала ей все случившееся с самого первого прикосновения к стеклу.
– Это благословение, Натали, – сказала Агнес с восхищением в голосе. – Для меня не играет роли, как ты обрела этот дар. И не беспокойся: я ни за что не расскажу об этом родителям. Я не разделяю их мнения об Озаренных, как ты уже поняла. Твоя сила невероятна. Она имеет значение. Ты и так уже делаешь много хорошего как журналист. А теперь сможешь использовать для дела и свой дар.
– Ты ко мне чересчур добра, – сказала Натали, краснея. – Впрочем, я отказалась от своего дара. И ты сама знаешь, как все было с этими экспериментами Энара. Иногда магические способности со временем слабеют или меняются.
Агнес покачала головой.
– Он еще на месте. Если хочешь его, нуждаешься в нем, то можешь до него дотянуться. Он так быстро стал частью тебя, что я готова поспорить: он с тобой навсегда, – она заправила волосы за ухо, пока молчала. – Это твоя сущность, даже если ты не используешь его. Как цветок, который исчезает в земле на зиму. Он остается цветком.
Натали никогда не думала об этом так. Аналогия была милой и приятной, как и ее дружба с Агнес.
Они провели остаток дня вместе, даже сходили в морг. (Кристоф был там и помахал ей, так что Натали, конечно, призналась Агнес, что он ей нравится. «Чего ты тогда ждешь?» – спросила Агнес.) После морга они съели на двоих булочку с шоколадом в Café Maxime, по своему обычаю. Агнес была в таком прекрасном настроении, что стала напевать. У нее был голос певчей птички, и она состояла в хоре собора Парижской Богоматери, но сейчас пела не церковную музыку. Нет, Агнес игриво напевала французские народные песни, заставила Натали присоединиться, а людей за соседним столиком – подпевать. Вскоре половина кафе уже пела и смеялась.
Натали вбирала в себя окружавшую ее радость, желая, чтобы это длилось вечно. Это был ее лучший день за долгое время.
Они договорились встретиться снова в Le Canard Curieux через неделю. Симона пропала из виду, но Агнес была здесь, и Натали ценила ее компанию больше чем когда-либо.
И у нее есть почти год, чтобы убедить маму отпустить ее на месяц на побережье Нормандии следующим летом. В конце концов, у нее есть миссия. Она должна вернуть песок морю.
Спустя несколько дней, после визита в морг, Натали прогуливалась к Сене. Она стояла на близлежащем мосту Архиепархии и смотрела, как лодки проплывают под ним.
– Добрый день, мадемуазель Боден.
Ее любимый голос этим летом.
– Здравствуй, Кристоф. – Она обернулась, надеясь, что он не заметит ее румянца на ярком солнце. – Вышел подышать свежим воздухом?
– Уж посвежее, чем трупы. – Он оперся локтями о перила. Теперь они вместе смотрели на реку. – Вижу, твой сопровождающий неподалеку. Полагаю, все идет хорошо?
– Да, – сказала она, поглядывая на его красивый профиль. – Обо мне так никто еще не заботился. Я польщена.
Кристоф раздвинул руки шире на перилах.
– Это часть нашей работы, особенно во времена повышенной бдительности. Что важнее, так это то, что… ты мне напоминаешь одного близкого человека: любознательностью и умом.
– Правда? – Тело Натали защекотало в предвкушении. Она хотела положить свою руку на его, но не стала. – Кого?
– Мою сестру. Я стал полицейским из-за нее, – сказал он. – Ее муж приходил домой пьяным и часто бил ее. Однажды он вытолкнул ее из окна, и…
Можно было не продолжать.
– Мне так жаль. Я… я даже подумать не могла, – ей было жаль его, и теперь она чувствовала себя глупо. – Парижу очень повезло, что ты его защищаешь.
Он легонько улыбнулся.
– Как умею. Это самая зловещая серия преступлений, что я только видел, и непредсказуемая. Нет закономерности в том, как или почему Темный художник их выбирает. Как минимум двое работают целыми днями, пытаясь понять, что объединяет всех этих девушек, и все еще нет четкого ответа, – сказал он, переступая с ноги на ногу. – Моя невеста уехала с семьей в Америку на лето. Хотя я по ней скучаю, но рад, что она сейчас не в Париже.
