«Может, они растрепались, пока он спешил ко мне?»
Как только она подумала об этом, сразу раскраснелась. «Глупости».
– Прости, я не хотел тебя смутить.
Что, конечно, заставило ее покраснеть еще сильнее.
– Я в порядке, – сказала она, мечтая, чтобы щеки ее наконец вернулись к нормальному цвету. – И спасибо за беспокойство. Я благодарна. Не знаю, что там такое произошло. Наверное, из-за жары. А может, из-за того, что я мало съела на завтрак. О, и головная боль вчера была. Такое раньше случалось всего дважды. Первый раз – в библиотеке, когда я готовилась к экзаменам. Было около трех часов пополудни, а я за весь день съела только булочку с шоколадом, что и сейчас могло быть моим завтраком, если бы я его сегодня съела. Это моя любимая сладость. А второй раз был прошлым летом в парке, тогда было очень жарко, и я резко встала на ноги, после того как несколько часов читала «Отверженных».
«Почему я болтаю без остановки? На меня непохоже. Говорю так же быстро, как месье Патинод. Руки дрожат. Руки, пожалуйста, перестаньте. Пожалуйста.
А теперь и мысли у меня несутся бессвязно».
Левый уголок рта Кристофа приподнялся в полуулыбке.
«Дыши».
Натали выпрямилась со смешком.
– Поговорить, да? Как видишь, я уже начала.
Принесли еду и кофе. Она жестом предложила ему угощаться, а когда он отказался, невольно почувствовала себя разочарованной.
– Итак, – сказал он, барабаня пальцами по кофейной чашке, – ты в морге каждый день или по меньшей мере каждый день из тех, что я там. Почему?
Натали отрезала кусочек хлеба и на секунду задержала на Кристофе взгляд перед тем, как откусить кусочек, думая, знает ли он сам ответ на этот вопрос или нет.
– Однажды ты уже на это намекала даже, в тот день, когда мы встретились у входа на почту. – Он улыбнулся так быстро, будто подмигнул. – Можешь сказать, что я излишне настырно любопытен.
– Думаю, то же самое можно сказать и обо мне, – сказала она со смешком и подобрала несколько крошек с поверхности стола кончиком пальца. – Я… я пишу репортажи из морга в Le Petit Journal.
Кристоф откинулся на спинку стула и скрестил руки. На мгновение его лицо даже замерло в задумчивости, стало нечитаемым, а потом снова расслабилось и приняло выражение замешательства.
– Можешь сам сходить на улицу Лафайетт и спросить месье Патинода: он главный редактор и друг моего отца, – сказала Натали, сидя особенно прямо. – Или я скажу тебе одну-две фразы, которые включу в свою статью, и ты их завтра увидишь в газете.
– Ты… ты не шутишь? – спросил Кристоф, убирая руки с груди.
– Вовсе нет, – Натали взяла кусочек сыра, рассказывая ему, как она получила работу и как долго там пробыла. – Кстати, насчет той встречи на почте. Ты меня еще спросил о моей одежде, помнишь?
Он кивнул.
– Я надеваю брюки, когда иду в Le Petit Journal, – сказала она, пожав плечами. – Месье Патинод счел, что мне лучше рядиться в мальчишку, чтобы не выделяться.
– Вот в чем дело! – Кристоф откинул голову назад и рассмеялся. – Старина Патинод! Я его, кстати, хорошо знаю. Это на него похоже.
Натали нахмурилась.
– Что в этом смешного?
– Я смеюсь не над тобой, не над ним и не над твоими брюками. Я смеюсь над собой, – сказал он с ухмылкой. – Должен признаться: я был ужасно смущен в тот день, у почты, и не знал, что и думать… Брюки эти и все остальное. Я… я никогда не видел девушек ни в чем, кроме юбок и платьев.
Она усмехнулась. Он и правда странно себя вел в тот раз.
После пары секунд молчания он отпил кофе и прокашлялся.
– Я обратил внимание, что ты сегодня не стала прикасаться к витрине в морге.
Это заявление упало на нее как огромная, всеохватная дождевая капля, которая охватила ее смущением.
– Pardonnez-moi?
[18] – Ее смутило, что он знал. Знал что? Больше, чем должен был, по крайней мере. Они просто вели легкую беседу, а теперь вот это. Будто из-под нее резко выбили стул.
Он подпер руками подбородок.
– Это значит, как я считаю, что что-то происходит, когда кладешь руку на стекло.
Натали, которая на мгновение задумалась, не показалось ли ей, что он это сказал, в ответ отпила кофе. Эти несколько секунд тянулись будто пятнадцать минут.
– Это смелое заявление, месье Гань… Кристоф.
Следующая мысль кольнула ее в сердце. Это дружелюбное, легкомысленное поведение могло быть просто способом вытянуть из нее информацию. Может, он подумал, что она больше расскажет, если он будет вести себя расслабленно; возможно, весь этот разговор, по сути, был для дела, а не для удовольствия. Она стиснула зубы и придвинула тарелку поближе, злясь на себя за то, что испытывала к нему такую симпатию.
Он оглянулся по сторонам, прежде чем ответил.
– Я видел тебя не только в первый раз – а каждый раз, когда появляется жертва Темного художника. Пара, которая стояла рядом с тобой в демонстрационной комнате, тоже это однажды сообщила. Они слышали, как ты сказала имя «Мирабель».
Хм, то есть это не Симона сдала информацию насчет Мирабель. Тогда это, наверное, были те муж с женой, которые глазели на нее после видения. Ее желудок сжался, когда она вспомнила, как они отодвинулись от нее, будто ее следовало бояться.
Она нарисовала пальцем на столе знак вопроса.
– Вот тут я не знаю, что сказать.
– Прошу прощения за неожиданный вопрос. Но не было легкого способа его задать.
Она посмотрела вниз. Маленькая птичка у ее ног клевала крошки, напомнив ей о первом видении: как она потом пошла в кафе, пытаясь понять произошедшее, и как скормила тогда птичкам почти весь свой круассан.
– Я отреагировал с вежливым недоверием, когда та пара мне рассказала, – добавил Кристоф. – Чтобы не задавали вопросов.
Погодите: то есть он ее защищал?
Натали смотрела на него: идеальный нос и наблюдательные голубые глаза. Либо он превосходный актер, либо говорит правду. Это дружелюбие искреннее – но при этом все такое же необъяснимое.
– Зачем меня защищать? И почему столько внимания к моей персоне?
Да, неделикатно. Но это повернуло разговор в другое русло, чего она и хотела сейчас больше всего.
– Я считаю, что тайну личной жизни, твоей или любого другого человека, стоит защищать. Что бы там ни произошло, когда ты дотронулась до стекла, – это твое дело. Я внимательно за тобой наблюдал с нашей первой встречи, но, если честно, я тебя и до этого уже заметил. – Кристоф прокашлялся и взял кусочек бри с ее тарелки, будто в подтверждение их внезапного сближения.
