— Навигатор Гильдии пользуется пряностью, чтобы усилить способность к предзнанию. Без этих способностей он не в состоянии прокладывать безопасные маршруты своих кораблей. Чтобы исполнять свои обязанности, он со временем должен потреблять все больше и больше меланжи…
— Потребность в дозе должна увеличиваться с быстротой, которая регулируется давлением внешней необходимости, — сказала Алия. — То же самое ощущаем и мы — я и мой брат.
— Вы глупцы! — закричал Эдрик.
Алия обернулась и метнула гневный взгляд на навигатора, плавающего в своем баке. Концентрация оранжевого газа явно уменьшилась, и он стал прозрачнее.
— Ты выбрал себе защитника? — спросила она.
— Я выбираю Преподобную Мать, которую вы держите в тюрьме, — огрызнулся Эдрик. — Гайус Хелен Мохиам.
— Очень хорошо, — согласилась Алия и обратилась к капитану: — Возьмите посла под стражу и не спускайте с него глаз до начала суда. Ежедневно докладывать мне о его действиях. Кроме того, возьмите пробу газа из бака на анализ. Замените газ на чистый воздух Арракиса.
— Вы не можете этого сделать! — забеспокоился навигатор. — Не должны, не имеете права!
— Почему нет? — поинтересовалась Алия. — Неужели это убьет вас?
— Вы же знаете, что нет, — прошипел он, приблизив лицо к прозрачной стенке бака.
— Это лишит вас способности к оракульским прозрениям, — сказал Дункан Айдахо.
— Вы бесчеловечны! — воскликнул Эдрик. Он трясся от нервного возбуждения.
— Человечность? — переспросила Алия. — Что это еще за детский лепет про какую-то человечность? Ты проиграл и только поэтому обратился к этому сильному внутреннему чувству, оскорбленному внешним насилием. Ха! Вот что я скажу тебе, игрок: человечность — это шаткий аргумент, соломинка, за которую хватается неудачник. Ты не смог просчитать последствия, игрок.
— Как вы меня назвали? — спросил Эдрик. Дрожь чувствовалась даже в механически преобразованном голосе. Навигатор был потрясен.
— Игроком! — отрезала Алия. — Можете считать это комплиментом.
— Вы шутите, — запротестовал Эдрик.
— Игроки и экологи — единственные люди на свете, которые действительно просчитывают последствия, — сказала Алия. — Мы — оракулы — всегда игроки. Мы всегда на один шаг опережаем политиков и бизнесменов. Это я говорю вам со всей серьезностью.
Навигатор покачал головой, отчего все его тело совершило какое-то рыбье движение.
— Я прошу вас не лишать меня пряности, которой я дышу, — взмолился он.
— Чем вы заплатите мне за такую милость? — спросила Алия.
— Заплачу?
— Правительство моего брата вообще склонно к сделкам. Оно любит торговаться, — сказала Алия.
— Я должен платить? — повторил Эдрик, на этот раз громче.
— Если мы завели об этом речь, — наставительным тоном произнесла Алия, — то торгуются абсолютно все правительства. «Богатство преодолевает все» — как любил говаривать мой отец. — Она искоса взглянула на Дункана. Его металлические глаза были закрыты. Эта расслабленная поза придавала ему на удивление человеческий облик, маскируя субстанцию гхола, из которой он был слеплен.
Словно почувствовав ее взгляд, Дункан поднял веки. Металлические глаза, блеснув, обратились на Алию.
— Правительства всегда, что для них очень удобно, не замечают собственной несправедливости, — сказал он. — Так меня учили. Разве вы не видите, что играете в их игру?
От гнева у Алии порозовели щеки.
— Ты мог бы и не задавать таких вопросов! — вспылила она.
— Когда сила затыкает рот исследованию, — сказал Дункан, — наступает смерть цивилизации.
Алия бросила на него недовольный взгляд, но сумела быстро взять себя в руки. Какая банальность!
Эдрик во все глаза смотрел на гхола. Навигатор изогнулся всем телом, не отрываясь от двоих людей, стоявших возле его бака.
— Хаит, — произнес Эдрик, — ты не откажешься помочь в моей защите?
Алия взвилась как ужаленная.
— Вы слишком многое себе позволяете, посол!
— Неужели? — спросил посол, испытующе глядя на Дункана.
— Да, это верно, — согласился с Алией Дункан. — Я был подарен Дому Атрейдесов — бесплатно отдан, бесплатно принят. Вы не можете больше рассчитывать на мою службу.
— Надо немедленно поставить в известность моего брата, — вкрадчиво произнесла Алия. — Его суждение, в конце концов, перевешивает все остальные.
— Вы слишком легко понимаете закон, — проворчал навигатор. — Его язык прост настолько, что даже самый необразованный гражданин способен его понять.
— Язык закона, — сказала Алия, — означает ровно то, что имеет в виду мой брат.
Жестом дав всем понять, что с этим делом покончено, она отвернулась, приказав гвардейцам оставаться на месте, и направилась к помосту. Дойдя до него, она обернулась.
— Хаит, вы пойдете со мной.
Дункан пожал плечами и отделился от солдат. Он слышал, как за его спиной гвардейцы прицепили шнур к баку навигатора и потащили его прочь из аудиенц-зала. Потом в помещение вошли другие стражники и принялись убирать мертвые тела, чтобы в другом месте забрать их воду.
Солдаты Алии были, в конце концов, настоящими фрименами.
Новая глава. Дистранс
[3]Гвардейцы беспорядочно толпились на переднем дворе, люди были возбуждены, слухи передавались из уст в уста, стоял неумолчный невнятный гомон.
Обе полные луны уже поднялись, но они висели в небе с той стороны прохода, по которому Пауль вернулся в убежище, где не было ни одного окна. В холле царила темнота, немного рассеиваемая светом, падавшим из открытой двери зала допросов. Отсутствие освещения диктовалось соображениями безопасности. В темноте трудно попасть в цель.
Слухи о драке возле дома Отгейма обогнали Пауля, и теперь из помещения охраны послышался взрыв восклицаний — люди узнали о возвращении Императора. Гвардейцы махали руками, и силуэты их четко выделялись на фоне освещенного дверного проема.
Впереди Пауля шли два воина Стилгара, которые, подхватив под руки, волокли между собой Биджаза. Короткие ножки карлика не должны были задержать императорское действо. Биджаз, оправившийся от страха, метал по сторонам быстрые взгляды — настороженные и любопытные.
— Немедленно соберите Совет Наибов, — приказал Пауль, войдя в зал. — Выключите весь свет, оставьте его только там, в углу, — он протянул вперед руку, — где мы будем допрашивать Биджаза.
— Вы не можете допрашивать человека-дистранса. — Гротескное проявление чувства собственного достоинства вызвало смех у стражи.
