— Ты должна была меня убить? — спросил он.
— Лучше ты сам ответишь на этот вопрос, молодой человек.
Он внимательно всмотрелся в морщинистое лицо, в бесстрастные глаза.
— Ты бы сделала это, — сказал он.
— Так и думай, — ответила Преподобная Мать. — Точно так же как я должна была убить твою мать в назначенный день. Можно убить ту… того, кого любишь. Если есть в этом необходимость. И есть еще одна вещь, которую стоит запомнить, мальчик: человек распознает тот порядок необходимости, какой недоступен животному.
— Я не вижу такой необходимости, — упрямо возразил Пауль.
— Ты ее увидишь, — сказала она. — Ты человек, поэтому ты обязательно ее увидишь.
Она посмотрела на Джессику, и глаза их встретились.
— А когда ты низведешь свою ненависть на тот уровень, где ты сможешь с ней справиться, когда ты усвоишь ее и поймешь ее суть, то тебе придется подумать еще об одной вещи: насколько истинно то, что твоя мать только что сделала для тебя. Подумать о том, как она ждет под дверью, прекрасно зная, что происходит в комнате. Подумать о ее готовности, испустив инстинктивный вопль, броситься тебе на помощь, чтобы защитить, прикрыть тебя, и о ее способности, несмотря на это, стоять и покорно ждать. Подумай об этом, молодой человек. Думай об этом всегда. Твоя мать — человек.
Шум на дворе собраний под южным окном прекратился. Старуха замолчала, а Пауль бросился к окну и выглянул наружу.
Солдаты были выстроены в каре, а отец в парадной форме выступил вперед, чтобы произвести смотр. По периметру поля, как заметил Пауль, стояло зыбкое марево — там были включены защитные поля. Солдаты, стоявшие в каре, носили значки специального корпуса Туфира Гавата — это были войска, предназначенные для действия в глубоком тылу противника.
— Что это? — спросила старуха. Пауль обернулся.
— Мой отец, герцог, отправляет некоторых своих людей на Арракис. Сейчас он устроил им смотр.
— Людей на Арракис, — пробормотала старуха. — Когда мы только научимся?
Она глубоко вздохнула.
— Но я говорила тебе о Великом Бунте, когда люди сбросили иго поработивших их машин. Ты, кстати, знаешь, о Великом Бунте?
— «Не сотвори машину по образу и подобию разума твоего», — процитировал в ответ Пауль.
— Точно по тексту Оранжевой Католической Библии, — сказала она. — Хочешь узнать, какие проблемы с этим связаны? В Библии многое осталось недосказанным. На самом деле это просто дар для фальшивых людей, обретающихся среди нас, тех, кто выглядит как человек, в действительности им не являясь. Они выглядят и говорят как люди, но если попадают в тяжелые обстоятельства, то начинают вести себя как животные. Самое большое горе заключается в том, что они искренне считают себя людьми. О да! Они думают. Но одного мышления недостаточно, чтобы быть и считаться человеком.
— Твои мысли странны — ты все время думаешь о том, что ты думаешь, — сказал Пауль. — Этому нет конца.
Она громко рассмеялась. В смехе этом звучали теплые нотки, и Пауль услышал, что его мать тоже стала смеяться.
— Ты благословен, — произнесла старуха. — Ты замечательно чувствуешь язык и умеешь наполнить его смыслом.
— Теперь скажи мне правду, Пауль, но помни, что я Вещающая Истину и могу отличать правду от лжи. Скажи мне: часто ли тебе приходится видеть исполнение тех вещей, которые ты видишь во сне?
— Да.
— Часто? — Да.
— Расскажи мне о другом времени.
Он поднял глаза и посмотрел в угол комнаты.
— Однажды мне снилось, что я стою во дворе замка. Идет дождь. Двери заперты, в вольерахлают собаки, рядом со мной стоят Гурни и Дункан Айдахо. Айдахо случайно толкнул меня и ушиб мне руку до синяка. Мне было не очень больно, но Дункан чувствовал себя очень виноватым. Именно это произошло, когда мне было десять лет.
— Когда ты видел этот сон?
— О, это было очень давно. Тогда у меня еще не было своей комнаты, и я спал вместе с няней.
— Расскажи мне о другом времени. — В голосе старухи слышалось неподдельное волнение.
Она откашлялась, прочистив горло.
— Те из нас, кто не был посвящен в сан Преподобной Матери, знали об исследовании только то, что мы считали нужным им говорить. Теперь я скажу тебе немного больше. Преподобная Мать может физически ощущать, что происходит в клетках ее тела — в каждой клетке. Мы можем заглянуть в клеточное ядро нашей сущности, но там мы находим… — она сделала глубокий вдох, чтобы унять волнение, — ту вещь, о которой я говорила тебе раньше. Это пустота, которой мы не можем взглянуть в лицо. Страшна эта пустота. Направление ее темное… мы не можем войти в нее. Очень давно одна из нас определила, что нужна мужская сила, чтобы заглянуть в эту бездну. С тех пор каждая из нас, причисленных к сану Преподобной Матери, убеждается в истинности этого положения на собственном опыте.
— Но что в этом важного? — спросил Пауль, и голос его стал печальным.
— Давай представим, — сказала она, — что в армейском транспортере есть только половина двигателей. Если ты найдешь вторую половину, то сможешь привести транспортер в движение.
— Но надо знать, как их соединить и как потом запустить целый мотор, — насмешливо сказал Пауль. — Мне можно идти?
— Ты не хочешь узнать, что я могу рассказать тебе о Квисац Гадерахе? — Джессика улыбнулась Преподобной Матери.
Пауль заговорил:
— Мужчины, которые пытались… войти в то место, они все, как вы говорите, умерли?
— Есть последний барьер, который и они не могут преодолеть, — сказала старуха.
Дискант Пауля прозвучал угрюмо и старчески, когда он спросил:
— Какой барьер?
— Мы можем ответить лишь намеком.
— Так намекните.
— Чтобы разозлить тебя? — Она криво усмехнулась. — Ну что ж, хорошо: то, что подчиняется правилам.
— Это и есть намек? Она кивнула.
— Но подчиняясь, ты правишь.
— Власть и подчинение — это разные вещи.
— Но зияет ли между ними пропасть? — спросила она.
— Ох. — Он страдальчески посмотрел на Мохиам. — Это то, что моя мать называет смысловым напряжением. Я подумаю об этом.
— Да, сделай это.
— Почему ты меня не любишь? — спросил Пауль. — Потому что я не девочка?
Преподобная Мать метнула вопрошающий взгляд на Джессику.
— Я ничего ему не говорила, — сказала Джессика.
— Вот оно что, — протянул Пауль. — Но может ли женщина побороть себя, если ее ребенок — мальчик?
— Женщины всегда сами определяли, какого пола будет их ребенок, — ответила старуха. — Принимая или отторгая сперму. Женщины способны управлять этим процессом, даже не зная его механизма. В этом есть видовая и расовая необходимость, и мужчины должны подчиниться.
