Ну всё так всё. Лучше так лучше. Она же мать. Она всегда знает, что лучше. Всегда права. Будь я одна, то, наверное, развернулась бы и ушла, так и не получив ни одного ответа. На душе было так тошно, словно её использовало как отхожее место всё население столицы, и не по одному разу. С чего бы это, а?
Тьма… А я уже готова была услышать о десятке колен родословной, подвигах великих предков… Ладно. Я не дурочка, чтобы надеяться на подобное. Честно, думала мать со Сноули, э-эм… того… короче, вы меня поняли. Чем чёрт не шутит? И явилась бы к нему вся такая родственница и выдрала все патлы его рыжей суке. Тонкими прядями рвала бы, чтоб надолго хватило. И ничего бы он мне не сделал, потому как дочь родная и, насколько я знаю, единственная.
А так — буду драть патлы этой шлюхе дешёвой, предварительно обезвредив Мага. Как? Я придумаю. Не я буду.
И в тот самый момент, когда я уже собиралась сказать маме: «До свидания! Свидимся как-нибудь в следующий раз», — повеяло силой. Не той, которой управлял некромант. Другой. Той, что подняла из могилы моего первого упокоенного упыря по имени Дарка. И которая почему-то страшно любила меня. Тьфу-тьфу-тьфу!!! Не дай Единый.
— Абрахам, что-то не так… — сделала я шаг назад.
Что «что-то не так», он понял и сам, судя по тому, как напрягся и сцепил зубы, стараясь не терять контроля и разобраться, кому не спится в ночь глухую. На щеках заходили желваки. Но ответить он мне не успел.
Дикий вой содрогнул стены подземелья особняка магистра Абрахама Волена. Такой, что я от неожиданности присела, зажала уши-закрыла глаза и резко вспомнила, что обещанных свечей Единый так и не дождался. С божествами так нельзя. Нужно исправляться.
Посыпались какие-то ошмётки, смесь песка и паутины с потолка. Грохнул о железные прутья герр Эд, почувствовав приток тёмной энергии из-за Грани.
Такая густая и холодная, что я её зачерпнуть в ладони могла. И такая родная…
Словно пепел, подминающий лист бумаги, мир между реальностью и Гранью сминал настоящее, выжигая цвета и оставляя по себе только серость. Междумирье.
Стало так тихо… Оно, конечно, хорошо, потому что от такого воя можно и оглохнуть напрочь, ни один целитель и ни за какие деньги слух потом не восстановит. Как говорит Эльвизия: не клинический случай.
Чёрт. Что опять? Да что ж у меня всё как-то не вовремя.
Только не сейчас… мне нужно знать и слышать, что скажет моя мать. И скажет ли вообще что-то.
И, демон возьми его за… ногу, я не знала, как выбраться отсюда.
— Она всё равно ничего не скажет, — как-то тягуче и чуть насмешливо раздалось в этой тишине. — Просто потому, что ничегошечки не знает.
Тот, кто это сказал, стоял у самой, слегка мерцающим голубым, границы пентаграммы. Словно тень, закутанная в плащ из чистой тьмы. Он стоял в пол-оборота и смотрел на то, что происходило внутри ограждённого плотным кольцом пространства. Внутри рисунка корчился призрак моей матери, периодически теряя форму. От одного взгляда на её мучения меня замутило. Благо здесь хоть не слышно было её крика. Голос говорящего был какой-то возбужденно-весёлый, отчего мне почему-то стало дурно и подумалось о путях отступления, которых тут было множество, но увы, мне не был ведом ни один.
— Хм… Какой сильный и упрямый некромант. Это даже интересно, — тоном патологоанатома, вскрывшего грудную клетку и обнаружив там два сердца, сказал…
Стоять, Кэт…
— А ты, собственно, что такое есть?
— Угадай, маленькая Кэт! — сказало нечто, всё так же разглядывая напряжённое лицо Абрахама.
Угадай? Нашёл время для игр.
Тень повернулась в мою сторону, и я едва не заорала. Сдержалась только потому, что у меня просто отобрало дар речи с перепугу. М-да. Подобное вообще-то не для юных девушек с тонкой душевной организацией.
Вместо лица у этого, кто он там есть, была тьма. Такая густая, что казалось, можно потрогать её. И только глаза — словно два огонька, подвешенные в воздухе… жуть какая. Бр-р-р-р.
— Ты что такое?! — позорно взвизгнула я, стараясь сохранять хладнокровие и спокойствие, и уж тем более не выдавать ему, что у меня аж пятки чешутся, так сильно хочу здесь с ним стоять и разговоры разговаривать. Да. Получилось несколько истерично, потому я устыдилась и тут же откашлялась, возвращая голосу уверенность и твёрдость.
— Не г-ховори с-с ним… — то ли прохрипело, то ли прошипело нечто из клетки, в которой полагалось бы смирненько сидеть герру.
Я оглянулась и от неожиданности отпрыгнула назад, перевернув стул и едва не грохнувшись за ним следом.
Тень с зелёными огнями вместо глаз громко, трескуче рассмеялась, а я разозлилась и витиевато выругалась.
Это самое нечто, что по идее должно было быть герром Эдом Солемом, представляло собой такое зрелище, что меня даже слегка замутило. То, что сидело в камере за железными прутьями, чем-то напоминало человека, правда уже того… ну, в общем, не очень живого и очень давно. Со всеми сопутствующими признаками разной степени разложения, просвечивающими сквозь гнилые щёки зубами, красными глазами, жуткими когтями и острыми жёлтыми клыками. Да человек с мочевым пузырем послабее уже бы… ну вы поняли. Потому мои ругательства — это ещё так, ничего особенного. И ЭТО меня кусало. Жуть какая! Кошмары меня не оставят до глубокой старости. Если я до неё ещё доживу.
— Слушай, герр, а все вампирюги такие красавчики в этом местечке? — совладала я, наконец, со своим голосом. — Или это у тебя от недоедания?
— Ух-х-х-ходи-и… — решило совершенно проигнорировать мой вопрос и снова прохрипело то, что звалось Эдом.
И знаете, я вообще девушка не из пугливых, но когда тебе советы советует такое чудище, что волосы на голове угрожают встать и выйти, волей-неволей прислушиваешься.
Вот только как ему объяснить, что я и близко не представляю, как исполнить то, о чём он говорит. Что в те два единственных раза, которые я здесь бывала, и попадала сюда, и выпадала отсюда я абсолютно неосознанно и, кажется, только благодаря его величеству случаю.
Абрахам с каким-то маниакальным упорством пытался удержать призрак Сонеи. Потому моих перемещений он не заметил. А жаль. Теперь как до него достучаться? Да к нему даже подойти проблематично. Такое впечатление, что вокруг него сейчас кипит чёрное озеро. Или правильней сказать — болото. Хорошо хоть, не воняло. Так, лёгкий флёр тлена и разложения.
— Правильно, Кэтрина, беги, — снова подало голос Нечто, закутанное во тьму, на время совершенно потеряв интерес к некроманту. — Делай то, что ты умеешь лучше всего. Ведь некоторые тайны должны оставаться тайнами. Иди, Кэт.
Вот тварь.
И как теперь уйти? Как развернуться и уйти, так и не узнав, что скрывается за дверью?
Чёрт!
— А оно мне надо? — постаралась состроить я самую безразличную физиономию, на которую была способна. Получилось. И на этой физиономии образовалось даже нечто, что я гордо назвала бы улыбкой. — К тому же, кто меня просвещать-то будет? Ты? Да я даже рожи твоей не вижу. А мама учила не доверять дяденькам со сгустком тьмы вместо лица и зелёными светлячками вместо глаз.
