Когда я уже почти скрылась за дверью, за спиной звучно хлопнул о стойку второй опустошённый стакан. Захотелось оглянуться. Я даже замешкалась.
— Вали давай! — прилетело в спину.
Ничего, как-нибудь в следующий раз…
* * *
За дверью оказалась лестница.
Не поверите, но Шустрая Кэт ни разу не совала сюда свой любопытный нос. Не то чтобы мне не было интересно. Просто если вдруг чего, то этот самый нос Рохас укоротил бы быстрее, чем я чихнуть бы успела.
Но это не мешало мне фантазировать.
Когда я была помладше, то представляла себе там нечто вроде алтаря в Храме Единого. Ну или покои, обязательно все в позолоте и тёмном дереве, блюда с фруктами, много свечей…
Когда стала чуть старше, представляла себе, что это склад контрабанды, которую немалыми партиями свозили со всего мира. Ну или пыточная для тех, кто решил-таки убедиться в том, что золота и драгоценностей там нет.
Теперь я даже не представляла, что там увижу.
Хотя следовало ожидать, что ничего особенного.
За дверью была лестница. Самая обычная, скрипучая, старая и крутая. На стенах висела пара светильников, в которых подрагивал живой огонь, накрытый стеклянными плафонами в виде обычного шара. И ещё одна дверь наверху.
Всё.
И никаких тебе сокровищ, контрабанды и даже ни одного припрятанного трупа. Никаких тебе складов с диковинками, никаких гор золота и драгоценностей.
Сказать по правде, я была разочарована.
Хотя если рассуждать здраво, оно и понятно. Каким придурком нужно быть, чтобы хранить тайком ввезённое в Объединённые Королевства добро на самом видном месте в своём собственном доме. Даже имея крышу в виде городской стражи. Никогда не знаешь, кто на хвост наступит начальникам и кем они готовы пожертвовать, чтобы сохранить тёплое, а главное, прибыльное местечко. На место Рохаса придёт другой, да и глава стражи не незаменимый. Да только ни тот, ни другой не горят желанием уступать свой доход кому-то другому. И уж точно ни один не желает сам тонуть в дерьме, если можно утопить в нём ближнего своего. Но всякое бывает. И горы золота, что накопил Рохас, ждут своего часа где-то… Рохас его знает где. Ну да ладно.
Откинув ненужные мысли, я взбежала по ступенькам и толкнула вторую дверь.
Та оказалась не заперта, но отозвалась даже не скрипом, а таким воем, что я, как человек не очень любящий шумные приветствия, втянула голову в плечи и зажмурилась.
— Входи, Кэтрина!
Голос, позвавший меня по имени, был сухой и едва слышный. И хоть комнатка, небольшая и толком не обставленая, была довольно неплохо освещена, я не сразу смогла сообразить, откуда он доносился.
Но ослушаться его я и не подумала. Вошла.
Ничего особенного, скажу вам. Если у тебя не глаз опытного вора, оценщика или аристократа до надцатого колена, пройдёшь мимо и не глянешь. Только люди сведущие могли оценить по достоинству и тонкую работу мастеров, и дорогущий материал, из которого всё это было сделано. Мягкий диван, обтянутый тёмной парчой, и столик из красного дерева. Шкаф с книгами, цена которым была две, а может и три деревни вместе со скотом и людьми. Ковёр… Чё-о-орт! Даже будь здесь насыпом золото в кучи свалено, на меня бы это произвело меньшее впечатление.
— Мне передали, что ты хотела меня видеть, — всё же решила я уточнить, и правда ли хотела.
— Да! — ответил тот же голос, и я наконец увидела её.
Это была не Сивайя.
Это не могла быть она.
Понятно, что никого не красят годы, но не до такой же степени, прости Единый.
Женщина, что поднялась с кресла, повернутого к окну, больше походила на проектную работу студента факультета некромантии. Труп иссушенный, свежеподнятый, разговаривающий.
Хм… это у меня нервное.
Подумать только, я же ещё чуть больше чем полгода тому видела её. Обычная женщина — невысокая, русоволосая и синеглазая, чуть полноватая, но такая тёплая, домашняя. С такой доброй улыбкой на лице… Всегда удивлялась, как её угораздило замуж за Рохаса выскочить. Ведь говорили — сама она родом из небедной, порядочной крестьянской семьи. И могла бы себе выбрать судьбу получше и жить хотя бы в Квартале Ремесленников, ну или в деревне свой дом иметь. А не ютиться в комнатке над питейным заведением, где ни днём, ни ночью не найдёшь покоя. Так нет, встретился ей Рохас. Ещё лет двадцать тому не с таким большим пузом, но уже со стабильным, хоть и не очень законным, доходом. Хотя подсказывает мне что-то, что дело было отнюдь не в его доходах. Страшная штука Любовь постучала в дверь деревенского домика и увела из него не очень красивую, но добрую и хозяйственную Сивайю.
Тем прискорбней было видеть то, во что она превратилась. Это была старуха. Да-да. Навскидку ей можно было дать лет пятьдесят — пятьдесят пять. Волосы, некогда густые и длинные, сейчас были жидкими, седыми и остриженными. Пухлое округлое лицо превратилось в сухую морщинистую маску. А пальцы, сжимавшие ворот меховой накидки, напоминали веточки осеннего дерева.
— Здрасте, — кивнула я, когда смогла побороть… пусть будет удивление. — Нужно сказать Рохасу, что жену не только любить, но кормить не мешало бы.
Лицо тётки Сивайи треснуло скупой улыбкой, и она кивнула на диван.
Я села. Не без опаски, нужно сказать. Если уже и Рохас заговорил о её безумии, то не стоит пренебрегать мерами безопасности.
Сивайя же опустилась на подлокотник кресла, нахохлилась и вцепилась в меня изучающим взглядом.
— Ты изменилась, Кэт.
Ой, да ладно. Разве что раскормилась на дармовых харчах.
— Ты тоже.
Она кивнула так резко, что я испугалась, как бы не хрустнула такая тоненькая, обтянутая желтоватой кожей, шея.
— Не всем на пользу магия.
Опаньки! Да ладно? Что, правда?!
— Только не говори, что и в твоём роду магическая братия потопталась.
— Не знаю… — прошелестела она в ответ.
Ага! Понаразводятся самоучки, а нам, некромантам, потом упырей упокаивай. Но как-то мне жутковато с ней рядом сделалось. Да что там жутковато. Страшно.
Скажу вам честно, я резко пожалела о том, что припёрлась в комнату к полоумной. Понадеялась — она вспомнит о том, что некогда питала ко мне нежные чувства? М-да. Но полоумная ещё полбеды, а магически одарённая полоумная…
— Слушай, а давай как-нибудь в другой раз поболтаем. Времени ну в обрез. Дел полно. Неотложных, между прочим. Честное слово. Я на недельке заскочу. Ладно?
Но смыться по-быстрому не получилось.
— Сядь, — рявкнула хозяйка, и мне почудилось (если почудилось), что по углам заворочались тени, зашуршал по дорогущему ковру сквозняк, запахло грозой. Дохнуло в лицо озоном. Треснуло разрядом в кованый подсвечник.
