И снова сырая магия смерти, чистой тьмы, рванулась к нему. Тому, кто ворвался в мою жизнь и разрушил её до основания, обещая отстроить с нуля. На его бледном лице появились черные вены, зашевелились волосы, а глаза почернели. Потоки магии снова рассыпались искрами, словно волны ударились о скалу.
Вдруг что-то сильно сжало меня, как в тисках. Холодом и болью обожгло шею, и по телу прошла волна слабости. Тело начало оседать, больше не слушаясь меня, а мир, так и не обретший красок, стал меркнуть. Пока его не проглотила тьма.
* * *
Я лежала в кровати, сжавшись, как брошенный на улице котёнок. Пряталась под одеялом и притворялась спящей. И собиралась продолжать в том же духе, пока магистр не свалит по делам. А потом… а потом свалю я. Нужно было сразу так сделать. Плюнуть на всё на свете и смыться. А Лиска? Да ладно! Что он ей сделает? Ничегошеньки.
Злобный и страшный магистр некромант не станет её убивать просто так. По моей вине.
А значит, только бежать. Сесть на корабль и поминай как звали.
Открывать глаза было страшно. Прежде всего потому, что я не понимала, какого чёрта на него набросилась. А ещё… что с этим теперь делать? Если теперь каждый приступ злости будет сопровождаться подобными всплесками, то…
М-да. Корабль отменяется однозначно.
Лучше тогда на север. Уведу лошадь и…
Только по-тихому и быстро. Нападение на магистра, аристократа… тут одной смертью не обойдешься. Точно потом на опыты в Академию отдадут.
— Долго собираешься притворяться? — прервал мои мысленные рассуждения магистр Волен.
Я промолчала. Не пошевелилась, не вздрогнула от его голоса. Даже не вздохнула.
— Кэт! — рявкнул магистр так, что заложило уши, и я таки вздрогнула. — Встала! Быстро.
— Не-а! — решила я всё же подать признаки жизни, но так и не набравшись смелости встретиться с ним лицом к лицу.
С меня слетело одеяло, оставив без хоть и мнимой, но всё же защиты. Холод непротопленных комнат тут же въелся в тело, прикрытое одной лишь мужской длинной, но тонкой рубашкой. Хотела высказаться, но прикусила язык и уставилась в одну точку, которой была чёрная муха на белых обоях. Вовремя вспомнила, что некоторым уже надоело со мной носиться. Стало как-то пусто. Всё же, Шустрая, не нужно привязываться к людям. Нельзя доверять кому-то. Ты и только ты должна стоять у руля своей жизни. И ты единственный член этой команды. Не стоит ждать, что кто-то придёт и вытащит тебя из дерьма, в которое ты опять вляпаешься. Как и оставлять за кем-то право прокладывать курс по этому неспокойному морю.
— Ты прав, Абрахам, — глухо сказала я, даже не пошевелившись. — Зря ты со мной связался. Найди Зоху Рваное Ухо. Он всегда воевал с Трёхглазым за первенство. Сейчас, возможно, и стал главой мелкого ворья. Он не станет драть три шкуры и обойдётся тебе гораздо дешевле, учитывая, как ты потратился на меня. Да и разносить дом его шпана не станет. И на тебя не будет покушаться.
Вот сказала, а сама… тошно так стало, словно гнилой картошки наелась. Хоть и казалось даже самой, что говорю спокойно, равнодушно.
— Я не привык растрачиваться налево и направо, — спустя минуту или, может, и того больше, сказал магистр.
— Я верну всё, что ты на меня потратил, — проглотила я гнилостный ком в горле и продолжала так же глухо. — Только заработаю — сразу верну.
— Опять в форточки лазать будешь? — насмешливо спросил Абрахам.
И эта насмешка разозлила.
Я взвилась, как от укуса шершня. И наткнулась на серьёзный, чуть прищуренный, словно испытующий взгляд магистра. И тут же рухнула снова на подушку.
— Ты нестабильна, — спокойно продолжал он. — Не способна контролировать не только силу, которую обрела, а даже собственные эмоции. И ты думаешь, что я оставлю всё как есть?
— Боишься, что начну гробить всех и вся? — поморщилась я.
— Да! — согласился Волен. — А ещё боюсь, что ты сама себя угробишь. Вчера, если бы не Эд, ты бы погибла и сровняла с землёй мой дом, а может, и пол-Квартала Цветущих Яблонь.
— Что он со мной сделал? — спросила, смутно припоминая холод и боль, что погрузили меня в бессознательное состояние.
— Укусил.
— Что?! — снова подскочила я и коснулась шеи там, где предположительно должен бы быть укус.
— Он уже затянулся, — прервал мои попытки отыскать следы содеянного зверства.
Кожа и правда оставалась гладкой, без единого изъяна, что можно было бы представить, как покушение на мою скромную персону.
— Чёрт бы его побрал! — вскрикнула я, срываясь с кровати и разглядывая шею в зеркало. — Какого тёмного?!
— Успокойся. Тебе подобное ничем не грозит. В отличие от Эда.
— Да плевать я хотела на герра! — воскликнула я.
— Ах, вот как! — неожиданно разозлился Абрахам и цапнул меня за руку.
Он потащил меня по коридору поместья, даже не дав сунуть ноги в тапочки. Босые ступни немели от холода, и по телу то и дело прокатывалась дрожь.
Небольшая дверь на первом этаже. Тёмная лестница, уходящая куда-то вниз. Сырая затхлость подвала дохнула в лицо. Я заартачилась. Но куда там…
Ступеньки были скользкими и узкими. Того и гляди оступишься и шею свернёшь в темноте. Но нет. Магистр спускался уверенно. Быстро, словно боялся не успеть или передумать.
А мне стало снова страшно. Представилось, что там, внизу, может быть. В подвале у некроманта-то. Да что угодно. От нежити до пентаграммы призыва. А может, вообще алтарь для кровавых ритуалов. И меня сейчас используют в качестве подопытного образца.
Как-то стало ещё страшнее, холоднее и зловещее. По узкому коридору прокатился не то вой, не то рык, полный боли. И в горле пересохло так, словно я неделю шла по пескам Нехеви. Ну, примерно так я представляла подобное путешествие.
Подвал был тёмным, ни одного светильника, факела, свечки. Но я видела. Видела сквозь эту тьму. Чувствовала её как продолжение себя. Решётки, каменные мешки…
Яркий свет резанул по глазам. Я зажмурилась. Досчитала до десяти и открыла глаза.
И застыла в ужасе.
В одном из каменных мешков, зарешеченных толстыми прутьями, на цепях толщиной с мою ногу висело нечто. Косматое. С длинными когтями. В разорванном тряпье. Или, правильней сказать, располосованном. Чудище вдохнуло. Глубоко, словно зверь. И тут же вскинулось, вцепилось в меня взглядом. Голодным, как у давно не кормленного животного. И раскрыло пасть, зашипело, демонстрируя четыре длинных, жёлтых, изогнутых клыка. Рванулось в цепях с такой силой, что казалось — затрещали звенья цепи, посыпалось каменное крошево из-под вбитых в стену колец. А на руках и ногах чудища появилась тёмная, вязкая кровь…
— Тебе до сих пор плевать на герра Эда? — спросил Абрахам и прижал меня лицом к прутьям так, что показалось на миг, будто я по ту сторону толстых прутьев. — Видишь, что с ним стало?
