– Поверь, милая, я лучше знаю. Иначе они возьмут британку.
– Мне кажется, я все-таки нравлюсь им больше.
– Ты им нравишься, иначе бы они не стали дважды платить за твою поездку в Париж. Но британка – свежее лицо. И у нее интересная история.
– У меня тоже. Про меня пишут чуть ли не как про жертву педофила.
– Это не считается. Потому что ты никогда не даешь на эту тему интервью.
– И не буду.
– Вот видишь… А британка – без комплексов. Поверь моему профессиональному взгляду. Если немного сузить спинку твоего носа и подправить линию верхней губы, ты перестанешь быть похожа на человека из плоти и крови. Станешь инопланетянкой. Которую французы и ищут… Никто и не заметит ничего. Я тебя отправлю к самому лучшему хирургу. Дней десять посидишь в клинике, чтобы пресса не пронюхала. А потом вернешься и скажешь, что отдыхала в СПА.
– И никто не заметит нового носа, ну конечно.
– Доктор – гений. Его специализация – «невидимые» операции. Человек будто бы похорошел, а что изменилось – непонятно. Поэтому к нему очередь на два года вперед. Но у меня там связи, и я тебя записала. Если откажешься наотрез, сама поеду. Я у него уже три раза была. Я его называю – хранитель моей молодости и красоты.
И после долгих уговоров Ксюша сдалась.
К поездке в Швейцарию она отнеслась как к рабочему заданию – без страха и сантиментов. Она – модель, сама выбрала этот путь, и операция – часть ее работы. А работать Ксюша привыкла хорошо, не растрачивая энергию на жалость к себе.
В аэропорту ее встретил водитель из клиники, Ксюшу разместили в отдельной уединенной палате. В этой клинике оперировались богатые и знаменитые, поэтому святость частной территории соблюдалась здесь как неписаный закон. Все было сделано быстро и профессионально. Собеседование с хирургом, компьютерное моделирование. На экране его космического компьютера Ксюша впервые увидела свое новое лицо. И отметила, что Марианна была права – новый нос и немного другая линия губы кардинально не меняли ее внешность, но добавили что-то инопланетное, мистическое, притягивающее взгляд. Французы не устоят, и контракт будет ее.
Потом прием у анестезиолога, и уже следующим утром медсестра делает ей расслабляющий укол, после чего Ксюшу на каталке везут в белоснежную операционную, похожую на космический корабль. «Считайте до десяти!», – говорит переводчик. Она успевает сосчитать до трех, а потом проваливается в мягкий сладкий сон.
Весь следующий день вокруг нее бегает персонал клиники – как будто бы она коронованная особа. Вместо завтрака ей приносят смузи – у Ксюши после наркоза совсем нет аппетита. Странно, но ничего не болит. Операцию она перенесла прекрасно – здоровый молодой организм.
Еще два дня – просто отдых. Ксюша гуляет по больничному парку, кормит лебедей в местном пруду. На носу у нее – гипс.
Знакомится с девушкой из соседней палаты, тоже русской и тоже совсем молоденькой, шестнадцать лет. Девушку зовут Верочка, и она не модель. Дочка бизнесмена, выпросила новый носик на день рождения.
– А на совершеннолетие пусть сиськи дарит! – смеялась она.
– Искусственные сиськи – это давно не модно, – возразила Ксюша.
– Это у вас, у моделей, не модно. А мы, простые люди, очень даже уважаем большие сиськи.
«Простой человек» Верочка таскала за собою груду какого-то барахла в сумке из крокодиловой кожи за пятьдесят тысяч долларов. «Простой человек» Верочка ни разу не была в метро, в Макдональдсе и в провинции.
Она была милая и смешная. Скрасила Ксюше скучные больничные дни.
– Я – жертва любви красивой мамы и богатого папы, – поделилась Верочка.
– Как это?
– Ну это же обычное дело. Богатый пожилой мужик средних данных женится на молоденькой красотке. И у них рождается ребенок, похожий на обоих. Хорошо, если сын. А я – девочка. У меня мамины волосы и мамины длинные ноги. Зато папин нос картошкой и скошенный подбородок.
– По-моему, ты загоняешься. Ты очень хорошенькая. Даже красивая.
– Нет, это ты – красивая. И моя мать. Я лет до десяти не понимала, в чем дело. Любовалась мамочкой и считала, что я такая же. Примеряла ее платья и туфли, воровала ее помаду и духи и мечтала – вот вырасту и все будут мною восхищаться. Но потом добрые люди открыли мне глаза.
– Может быть, надо просто меньше слушать добрых людей?
– А случайно получилось. Две училки из моей школы сплетничали. Мол, бедная девочка. Такая красивая мать, а она пошла в папашу. Вырастет – осознает, и как ей с этим жить.
– Да они просто дуры, училки эти.
– Может быть, – беззлобно пожала плечами Верочка. Таким любимицам судьбы, какой она была, вообще сложно даются обида и злость. – Я сначала и не поверила. Но потом начала присматриваться. К себе, к маме. И в конце концов поняла, что она – принцесса, а я – гоблин.
– Клоунесса ты, а не гоблин.
– Дошло до того, что я стеснялась с мамой в люди выйти. Все мне казалось, что на нас смотрят и меня жалеют… Нет, с мамой отношения не испортились. Она же хотела как лучше. Она вообще умница. Была маникюршей и ухитрилась склеить моего папашу, за которым очередь баб стояла. Еще и родить. Сначала брата моего, потом меня, потом еще сестренку. Трое детей от такого мужика – это уже капитал.
– Какая ты циничная! – рассмеялась Ксюша. – Это в маму или в отца?
– В обоих, – вернула улыбку Верочка. – Нет, ну это же правда. От одного ребенка мужик может уйти, но трое – это уже якорь. Хотя у моего отца одиннадцать детей. Плодовитый он. И влюбчивый. Сейчас с балериной какой-то у него роман. Видела я ее – натуральная вобла!
– А мама знает?
– Да она к этому спокойно. Собирается вот родить четвертого. Но я батю крепко держу. Он мне квартиру купил, тачку, нос вот теперь. Ты же, надеюсь, знаешь, что чем больше мужчина вкладывает в женщину, тем больше он ее ценит! Вот на тебя твой отец много потратил?
– Рублей пятьдесят, – хмыкнула Ксюша. – На презерватив, который порвался. И получилась я.
У Ксюши никогда не было близких подруг. Она родилась одиночкой. Может быть, поэтому модельная карьера давалась ей так легко. Может быть, отчасти поэтому все у нее шло как по маслу. Подруги, особенно в жестоком мире модельного бизнеса, это якоря. Поэтому многочасовой треп с Верочкой стал для нее новым жанром. Наверное, долго бы Ксюша подобный формат не выдержала. Но на несколько больничных дней новая подруга стала для нее утешением и развлечением. Они и потом общались – пару раз встретились за кофе после возвращения в Москву. И Верочка собиралась приехать к ней в Париж, посмотреть на съемки. Забегая вперед – и на похороны Ксюшины она пришла, и плакала едва ли не громче всех у роскошного гроба.
А потом хирург вытащил ее носа турунды – это была самая неприятная часть. Снял гипс. И отпустил ее на все четыре стороны. Ксюша еще на несколько дней зависла в СПА – там же, в Швейцарии, чтобы публично не отсвечивать с синяками на лице. Впрочем, синяки от ринопластики рассасываются быстро. Через неделю она вернулась в Москву как ни в чем не бывало. И все наперебой хвалили – до чего она похорошела. И все пытались выпытать секрет. А Ксюша многозначительно улыбалась как голливудская звезда. И уклончиво отвечала: свежий воздух, много питьевой воды и крепкий здоровый сон.
