Вместо этого Лиза начала прикладываться к бутылке. Это был ее позор, ее закат. За ее спинами перешептывались люди. «Лизкин муж ушел к двенадцатилетней!» До тридцати пяти лет Лизина жизнь была сахаром. Поступила во ВГИК без блата, еще будучи студенткой снялась в нескольких проходных фильмах, потом устроилась в театр. Не звезда, но уважаемая актриса, стабильные деньги, какая-то (пусть и тающая с каждым годом) надежда на настоящий успех. Богатый щедрый муж, любимый и любящий. Дом полная чаша. Канны в мае, Таормина в июне, Альпы на Новый год. Личная портниха. Платиновая кредитка. Собственный меховой холодильник в подвале загородного дома. Бизнес, который ей купил Даниил, – актерское агентство – и который она быстро и весело развалила. Такие же холеные и сытые подруги. Черная икра на завтрак, томленые осьминоги к ужину. Выписанный из Италии повар. Размеренная буржуазная жизнь.
И ведь вряд ли она так уж остро и нежно любила Даниила – после проведенных вместе десяти с лишним лет. Скорее это дружба была. Привычка. Но что-то темное взыграло внутри. Первобытная бабья злость.
Да еще и интрижка какая унизительная. Гумберт, блин, недоделанный.
У Даниила иногда случались любовницы – Лиза о них знала, но снисходительно играла в неведение. Все какие-то пустышки. Его секретарша, гарная украинская дивчина в душераздирающем люрексе. Его маникюрша, пухлогубая тихоня с нежными пальчиками и талантом выразительно молчать. Какая-то пылкая молодая поэтесса с гнездом на голове и вытатуированным Фениксом во всю спину. Лиза относилась к этой веренице дев-вдохновительниц снисходительно.
А вот Ксюшу простить не смогла. Всю эту идиотскую историю. Маленькая некрасивая девочка из социальных низов набросилась на них у входа в театр. И как будто бы околдовала. Голову он потерял. На всю Москву опозорился!
Лиза начала пить – сначала в дорогих барах с подружками, потом и одна. Поселила в прикроватной тумбочке бутылку виски. Ее как будто бесы рвали изнутри – а когда выпьешь, не так больно.
Спустя полгода муж сказал ей, что больше не может так жить. И отселил ее в отдельную квартиру.
– А здесь теперь будет жить она? Эта маленькая проститутка? – орала Лиза ему в лицо, когда он хладнокровно складывал ее шелковые платья в огромные дизайнерские чемоданы.
– Успокойся. Ты зря все это затеяла. Зря себя мучила. Ничего у меня с ней нет. Не было. И не будет.
– А почему же ты тогда стал… таким! – Лиза размазывала по щекам зеленые ручьи туши.
– Поживи пока сама. Приди немного в себя. Перестань пить. Я нанял для тебя нарколога. Может быть, потом и съедемся обратно.
– Нанял! – фыркнула она. – Ты всегда так! Всех ты нанял, все купил! И меня нанял когда-то. А теперь уволил.
– Прости, но все эти годы тебя устраивал такой контракт.
– Педофил!
– Лучше замолчи. Чтобы я не сказал такого, после чего я тебя вообще никогда видеть не захочу.
Сам Даниил себя никаким педофилом не считал. Он прекрасно себя контролировал и не собирался переходить границы. Разве что во сне. Но кто об этом узнает. На сплетни же ему всегда было наплевать.
Запретное чувство. Преступление, которого ты никогда не совершишь, – но из-за этого почему-то не чувствуешь себя виноватым меньше.
Он навещал Ксюшу каждый день.
И каждый день думал о том, какая она удивительная. Конечно, Ксюша была не первой тринадцатилетней девочкой, с которой ему доводилось общаться. Его крестнице было как раз тринадцать, он много раз бывал на каких-то семейных мероприятиях, участвовал в общих играх, общался. Но те девочки были другими. Детьми. А Ксюша – маленькая женщина. Как будто бы взрослый человек в теле ребенка. Ошибка программы. Остаточная память прошлых воплощений. Она точно знала, что она хочет. И планомерно этого добивалась. Не канючила, не шантажировала, не использовала типичные «девочковые» уловки. Просто шла к своей цели – спокойно и напролом.
В день ее тринадцатилетия Даниил представил ее своей давней подруге Марианне, владелице известного модельного агентства.
Та сразу пришла от Ксюши в экстаз. До такой степени, что Даниил даже испытал укол ревности. До того самого дня Ксюша была только его девочкой. Да, к ней приходили школьные преподаватели, да, была няня-опекун. Но он был единственным, кому она по-настоящему доверяла. С кем болтала просто так. Это была особенная близость. Маленький мир, принадлежащий только им двоим. Невинная любовь.
А теперь его девочкой заинтересуется весь мир. Даниил почему-то не сомневался в том, что Ксюша добьется настоящего успеха. Знал ее характер. И знал, что мир покоряется именно таким людям.
– Это же звезда! И всего тринадцать лет! Можно взяться за нее с самого начала, лепить из нее топ-модель, – ликовала Марианна. – Сокровище!
– Подожди, попробуй ее перед камерой, – уныло говорил он. – Может быть, камера ее не полюбит.
– Издеваешься? Да у меня же глаз-алмаз!
Разумеется, камера Ксюшу полюбила. Даниил нанял для нее водителя, который после домашних школьных занятий возил девочку на кастинги и в школу моделей, где ей ставили походку и учили правильно позировать. Она все впитывала как губка, и уже спустя пару месяцев у нее появилась первая работа. У Ксюши была модная внешность – кукла, андрогин, альбинос. Ее часто брали на съемки без кастингов. Уже через год ее лицо было узнаваемым в модельной тусовке. В четырнадцать с половиной лет она поехала участвовать в миланских показах. К тому времени они с Даниилом уже сильно отдалились друг от друга. Формально дружба осталась – он по-прежнему приезжал к ней почти каждый вечер. Были чаепития с долгими разговорами. Но близость – незримая связь – постепенно уходила, пока не растаяла совсем. А еще через полгода Ксюша переехала в другую квартиру, которую нашла для нее Марианна. Сама так решила, а ему, Даниилу, сообщила в последний момент.
5.
Похороны Ксюши были пышными – Марианна позаботилась. Гроб из черного лакированного дерева, белая кружевная перина. Ксюша в прекрасном платье с вышивкой ручной работы. Гример был таким талантливым, что невозможно было поверить в то, что это девушка по-настоящему мертва, а не участвует в модной готической съемке. Белые розы в изголовье. Ее любимые цветы. Очень много народу вокруг гроба. При том, что у Ксюши никогда не было близких друзей. Пришли и модели, и фотографы, и даже британская модель, которая вместо Ксюши теперь получила желанный контракт. Было много прессы. Даже после смерти на Ксюшиной красоте продолжали зарабатывать. Люди любят трагические истории с участием невиданных красавиц. Потом неделями выходили статьи, украшенные ее фотографиями в гробу. И названия почти у всех были сказочными. «Мертвая русалка». «Спящая царевна и серый волк». Потому что сама Ксюша всегда была как из сказки. Короткая сказочная жизнь. Красивая сказочная смерть.
6.
За несколько месяцев до подписания контракта с французами Ксюшу уговорили отправиться в швейцарскую клинику и немного «подрихтовать» лицо. Ксюша была из тех редких красавиц, которых мало волнует собственная внешность. Она даже макияж почти не носила вне съемочной площадки. У нее никогда не было подростковых комплексов – ее всегда полностью устраивало то, что дала природа. Но Марианна настаивала.
