Этот поцелуй явно стоил всех тех поцелуев, что я упустила за последние три года. Он был восхитителен – точно все лучшие моменты сотен обычных поцелуев собрали воедино и подарили мне. Целуя Гая, я не чувствовала себя прежней Эви. Казалось, теперь я перешагнула границу Болезни и оказалась в Мире Нормальности. Во всяком случае, я очень, очень на это надеялась.
Громкий гитарный аккорд прервал наш поцелуй, но мы не отстранились друг от друга. Я повернулась к огромным окнам столовой и увидела, что огни в ней вновь потускнели.
– Мы пропустим последнее выступление! – сказала я.
– Плевать.
Он начал осыпать поцелуями мои щеки, нос, шею. Убрал назад мои волосы, чтобы они ему не мешали. Меня восхищало выражение его лица – казалось, он никак не может поверить, что ему выпала такая удача – целовать меня. Казалось, он хочет насладиться моментом по максимуму, пока еще есть такой шанс. Я со смехом отстранилась.
– Ты разве не хочешь узнать, кто победит?
Его взгляд помрачнел, а у меня внутри все сжалось.
– Точно не мы.
– Как знать! Вы прекрасно сыграли!
– Тебе почем знать? Ты пропустила почти все песни! – воскликнул он, и в его глазах вспыхнула боль. – С парнем этим, небось, болтала…
– Вовсе нет! – бросилась отпираться я. – Я… была в туалете… многовато выпила. Меня начало мутить.
Гай выбрался из моих объятий и откинулся на стенку.
– Да какое мне дело.
Меня тут же охватила паника.
ПЛОХАЯ МЫСЛЬ
Ты все испортила! Ну конечно! Ты вечно все портишь!
ПЛОХАЯ МЫСЛЬ
Ты пропустила выступление Гая, потому что истерила в туалете.
Вот ведь поехавшая, ей-богу!
ПЛОХАЯ МЫСЛЬ
И с чего ты вообще взяла, что можешь стать
нормальной? И что в твоей жизни может случиться
хоть что-то хорошее?
– Я… я… – промямлила я, не зная, что сказать.
Казалось, Гай специально наказывает меня своим молчанием. Все внутри переворачивалось от желания поскорее исправить ситуацию, спастись из нее. Я уже тосковала по Гаю, а моим рукам не терпелось вновь к нему прикоснуться. Я часто-часто моргала, чтобы не расплакаться, а между тем слезы готовы были брызнуть в любой миг. Хоть бы все наладилось, хоть бы наладилось, хоть бы наладилось…
Он на меня не смотрел. Не желая, чтобы он видел мои слезы, я вскочила и отряхнула грязь с джинсов.
– Пойду в зал, – сказала я.
– Да на здоровье.
Он не шелохнулся. Еще чуть-чуть – и я и впрямь разрыдаюсь.
– Тогда… пока? – сказала я и подождала еще несколько мгновений – на всякий случай.
– Пока.
И я нетвердой походкой направилась к огням столовой. Сдерживать рыдания с каждым мигом делалось все труднее, и у меня даже перехватило дыхание. Я решила, что скажу о своем уходе одной Джейн и отправлюсь прямиком домой. А там уж буду реветь сколько влезет и думать о том, что за чертовщина сегодня произошла. Но уже на подходе ко двору, залитому светом, я услышала Гая.
– Эви!
Я резко обернулась, не в силах сдержать раздражения.
– Что тебе нужно, а? – спросила я и поспешно спрятала лицо, чтобы он не заметил слез.
– Мне нужна ты.
Он поймал меня за руку и закружил в объятиях, точно танцовщицу. А потом притянул к груди и безо всяких прелюдий снова поцеловал – настойчиво и страстно. Он прильнул ко мне и принялся гладить по голове и по плечам, а потом обхватил запястья и прижал мои руки к стене. Мы все целовались и целовались под аккомпанемент неизвестной группы, игравшей в столовой.
Еще никогда в жизни мне не удавалось настолько сильно погрузиться в настоящее. Обычно я всегда настороже, а мой разум неусыпно следит за происходящим, куда бы я ни пошла и что бы ни делала. Но в ту минуту я с головой нырнула в текущий момент. Мыслей не было – только прикосновения рук, губ и новые чувства. Сама того не осознавая, я вдруг расхохоталась, да так сильно, что пришлось прервать поцелуй.
Гай слегка отстранился. Вид у него был немного раздосадованный, но он улыбался – мой смех явно его позабавил.
– Что такое?
Я вновь рассмеялась:
– А разве Джоэл с ребятами не будут тебя искать? Ты же участник конкурса!
Он пробежал пальцами от моего запястья до плеча, оставляя после себя цепочку мурашек, точно Гензель и Гретель – вереницу хлебных крошек.
– Пожалуй что будут, – с усмешкой сказал он. – Поэтому надо спешить. Пойдем! – И он потащил меня в темноту.
Но я смеялась пуще прежнего.
– Куда мы идем?
– Подальше отсюда.
– Но куда?
– В потайные местечки, где можно побыть наедине.
Ноги – а потом и спину – вдруг защекотало от волнительного восторга. Взявшись за руки, мы направились куда-то в сторону дома – примерно тем же путем, каким я шла с девчонками. Вот только на этот раз я останавливалась у фонарей, чтобы поцеловаться с Гаем, а вовсе не для того, чтобы шесть раз потрогать столб. Неподалеку от моего дома Гай затащил меня в сквер с военным памятником. Он был залит лунным светом, а на камне плясали серебристые отсветы. На ступеньках валялись размокшие бумажные маки, оставшиеся после Дня памяти павших, который праздновали на прошлой неделе. В темноте цветы казались настоящими.
– Знаешь, а я ведь тут впервые! Как же здесь красиво! – сказала я.
Гай не ответил. Только сжал мою руку и потянул меня на влажную траву. Я легла на спину, а он устроился сверху и стал целовать меня так, будто завтра случится конец света. Это было незабываемое чувство – над головой простиралось небо, во рту у меня скользил язык Гая, а его руки ласкали мне ребра (теперь уже все мое тело было в мурашках). Я пригладила ему волосы, и он снова издал тот странный стон. Удивительно, но я, по всей видимости, неплохо справлялась со своей ролью. Возможно, мне помогли многолетние наблюдения за поцелуями в фильмах. Голливуд многому меня научил.
Вот только ласки Гая стремительно выходили за рамки фильмов «12+». Его рука подобралась пугающе близко к моей груди, лифчику и его содержимому, а к этому я никак не была готова. Как сказать человеку «стоп», если ты занята поцелуем?
Но тут, когда он остановился всего в паре сантиметров от моего бюстгальтера, раздался звонок. Гай сполз с меня и достал телефон, а я осталась лежать, поглядывая на него. Чем-то это напоминало сцену на траве из «Сумерек», если не считать разбросанных кругом пивных бутылок. А еще мемориальной скамейки. И, пожалуй, того факта, что у Гая был стояк – во всяком случае, о мою ногу настойчиво терлось что-то твердое. Вряд ли с Эдвардом Калленом в той сцене происходило что-то подобное – это попросту все бы испортило.
