Моя паника только усугубилась, а дальше случилось то, что всегда происходит в таких случаях, – я расплакалась. У этой истерики не было никакой завязки, развития или кульминации. Гай попытался уложить меня на постель. Через минуту я уже стискивала изо всех сил его руку (так крепко, что та аж вся побелела) и рыдала.
– Нельзя, чтоб меня вырвало! Гай, а вдруг меня вырвет? Что же я наделала? Что теперь делать? Помоги мне, Гай! Живот! Ай! Боже, помоги! Только не рвота!
Меня всю затрясло. Гай, испуганно округлив глаза, крепко прижал меня к себе.
– Тише, Эви, тише. Не бойся, тебя не стошнит. Я принесу водички. Спокойно. Тише, тише. Ну и где твоих подружек носит? Тс-с-с, тебя не вырвет, вот увидишь. Я принесу воды. Ну же, ну, не плачь.
От его свитера тянуло сладковатым дымом, какой бывает, когда жгут цветы. Сидеть у него под боком было удивительно уютно и мягко, а его рука лежала у меня на копчике – там, где еще не бывал ни один парень. Стоило его пальцам коснуться моей кожи, как ее тут же закололо тоненькими иголочками. Голос Гая и его касания вернули меня к жизни. Мои рыдания начали стихать.
– Эви?
– Да? – отозвалась я, уткнувшись ему в подмышку.
– Я схожу за водой. Побудешь немного одна?
Я кивнула, но не сдвинулась с места.
– Сперва тебе придется отклеиться от моей подмышки.
– А мне тут так нравится…
– Ну же, Эви. – Даже сквозь хмельной туман я уловила в его голосе нетерпение. Мне все же хватило здравомыслия не перебарщивать, и я отпрянула от Гая.
– А теперь приляг. Дыши глубоко. Я скоро вернусь…
– А где Лотти с Эмбер?
Он снова вздохнул:
– Я их поищу, узнаю, все ли у них в порядке. Как себя чувствуешь, сносно?
Я кивнула, и мир вокруг стремительно закружился. По щеке побежала слеза.
– Вернусь через пару минут.
Дверь за ним захлопнулась. Я лежала на спине, как и велел Гай, и смотрела в потолок. Он кружился, а вместе с ним – и моя голова. Я закрыла глаза, но это не помогло. От громкой музыки стены комнаты мерно вибрировали, точно в ритме чьего-то сердца. Я принялась подсчитывать эти удары, чтобы не допустить новой волны паники.
Вдохни, задержи дыхание на десять ударов. Давай-ка проверим, продержишься ли ты целых двадцать ударов без тошноты. Вот умница! А теперь попробуем выдержать все сорок.
Из-за двери доносились крики. Возможно, где-то там была Лотти – уж больно похожий голос слышался в общем шуме. Где же она была весь вечер? С Тимом? Это совсем не в ее духе. Живот снова скрутило, к горлу подступила тошнота. Нет-нет-нет. Нельзя, чтоб меня вырвало. Ни в коем случае. Поскорее бы голова перестала кружиться!
Дверь распахнулась, и музыка загремела громче. А потом дверь снова прикрыли.
– Эви, не спишь? – спросил кто-то.
Это был Гай! Он вернулся. Я открыла глаза и покосилась на него. Снизу мне были прекрасно видны его узкие ноздри – очень аккуратные, без единой козявки.
– У тебя красивые ноздри, – сообщила я.
Он ухмыльнулся и поставил на прикроватный столик тарелку с тостами и стакан воды.
– Выходит, ты сознания не теряла? А вот твоей подружке повезло меньше. Кажется, ее Эмбер зовут? Джейн и Джоэл за ней присматривают. Она пришла в себя и теперь блюет в саду.
По телу пробежала дрожь. Как же мне ухитриться уйти с вечеринки, не пройдя мимо ее рвоты? А вдруг эти микробы нырнут мне в нос и меня тоже начнет тошнить? Хотя стоп… меня ведь уже мутит. По щеке побежала новая слеза. Это не укрылось от Гая.
– О нет, Эви, только не это! Лучше поешь. Тогда тебя не стошнит.
– Точно-точно?
Он заглянул мне в глаза:
– Точно-точно.
Я лениво перекатилась набок, освобождая ему место на кровати. Он помог мне сесть прямо, так, чтобы спина опиралась на стену, а сам примостился рядом, не давая мне завалиться. Теперь мы сидели бок о бок. Он взял с тарелки тост.
– Ну давай, открывай ротик… – велел он тоном, каким говорят с маленькими детьми за обедом.
– А ты вымыл руки перед тем, как его приготовить?
Он закатил глаза, точно в ответ на какую-то возмутительную детскую шалость:
– Да.
– А тарелка точно чистая? Ты же ее не из раковины взял, правда? Ты вообще в курсе, что в кухонной раковине куда больше бактерий, чем в толчке?
– Прекрасно, я же эту тарелку как раз из туалета и вынес, – поведал он, но, увидев мое лицо, торопливо исправился: – Да расслабься, Эви! Я достал ее из комода. Могла бы и спасибо сказать, между прочим.
Я осторожно наклонилась вперед и откусила кусочек от щедро намазанного маслом тоста. На вкус он оказался просто волшебным! А еще Гай порезал его на аккуратные треугольники.
– Спасибо! – сказала я с набитым ртом.
Он так и кормил меня, пока я не наелась, а потом заставил выпить чуть ли не пол-литра воды…
– Стакан я взял из посудомойки, не переживай, – предусмотрительно сообщил он.
После перекуса мне стало… гораздо легче. Казалось, худшее уже позади, но голова по-прежнему немного кружилась.
– Тут-то все и случилось, – сказала я, указав на комнату.
Мне ужасно хотелось опустить голову Гаю на плечо, но я справилась с собой и откинулась на жесткую гипсовую стену.
– О чем ты?
– О свидании… с нимфоманом. На этой кровати он и кувыркался с другой девчонкой.
Гай кивнул и усмехнулся:
– Стало быть, это счастливая кровать, а?
Я уже протрезвела в достаточной мере, чтобы понять, к чему он клонит.
– Послушай, я ужасно пьяна. Даже не думай этим воспользоваться. – И я выразительно, со всей своей хмельной неуклюжестью ткнула в себя пальцем.
Гай вновь закатил глаза:
– Подумать только! Вместо «Спасибо большое за заботу!» я получаю обвинения в домогательствах!
Я открыла было рот, чтобы возразить, но вдруг поняла, что он прав.
– Почему же ты так набухалась? Совсем не похоже на ту правильную Эви, которую я знаю и люблю!
Как он сказал? «Люблю»? Быть такого не может! Хотя, наверное, он про другую любовь.
– Да свидание прошло хуже некуда.
– Бог ты мой, опять?! Погоди-ка, ты же сегодня должна была встретиться с мальчиком-«бабой», если я ничего не путаю!
Где-то на задворках моего затуманенного сознания вдруг вспыхнула догадка, что он, кажется, напрочь забыл о моем свидании.
– Да-да, именно с ним. Мы ходили в кино.
– И что случилось? Почему ты его сюда не привела?
