– Ты можешь меня отпустить сегодня пораньше с работы?
– Что, болеешь? – спросил бригадир.
– Нет, я чувствую себя как никогда лучше.
– А в чем тогда дело? Может поделишься секретом? – удивленно спросил Йордан.
Садик, поколебавшись, открылся Йордану:
– Хочу подарить Анне цветы. Сегодня ее день рождения.
Йордан улыбнулся:
– Все же решился. Так давно пора навестить ее!
– Не совсем навестить. Просто… Просто цветы ей на работе оставить. Чтобы передали.
– Ну… Тебе решать, что делать со своей судьбой.
Йордан свистнул Илиру. Тот оставил работу и подскочил к ним.
– Слушай, не доверяю я нашему малышу. Что-то опять натворит. С ним всегда беда за руку ходит. Довези его до больницы и, ну, ты меня понял…
Йордан хитро посмотрел на Илира. Тот подмигнул и пошел переодеваться.
Садик ждал Илира на автопарковке возле строящегося здания. Тот вышел со Стефаном. Они всегда были вместе: вместе работали, вместе жили, кушали, к девушкам ходили. Даже вместе отбывали тюремный срок в одной камере. Они были как близнецы. Но парадокс заключался в том, что Илир был албанцем, а Стефан – сербом. Здесь надо кое-что уточнить. Вернее, рассказать о них.
В восьмидесятых годах разразился конфликт между сербами и этническими албанцами. Сегодня каждый наслышан об этом. Но есть люди, которых можно считать очевидцами тех страшных времен. Некоторые считают их жертвами конфликта. Жертвами, потому что потеряли родственников, получили телесные и душевные травмы. Некоторые до сих пор страдают посттравматическими психическими нарушениями и ходят к психологам на лечение. Наши парни не страдали душевно. Но их поведение связано именно с тем, что они пережили.
Тогда шли ожесточенные бои в селах и городах Косово. Умирали тысячами, в том числе невинные дети.
Именно один из таких конфликтов навсегда оставил отпечаток в жизни этих двух парней. Во время артиллерийских бомбардировок и уличных боев две молодые семьи стали прятать своих детей в подвале одной многоэтажки. И, не общаясь друг с другом, как настоящие враги, оставили детей в этом единственно надежном месте. Албанская семья оставила сына Илира, ему тогда было семь лет. Сербы спрятали своего сына Стефана того же возраста и трехлетнюю дочь. Взрослые быстро покинули здание, а дети остались в маленьком подвале. Забегая наперед, скажем, что родители детей погибли.
Снаряды разрушили дом до основания. Руины завалили выход из подвала. Когда миротворческие силы откопали и чудом спасли детей, в живых остались не все: трехлетняя малышка не выдержала голода и жажды. Мальчиков отправили во Францию. Многих детей забирали из детдома приемные родители, а их так никто и не захотел усыновить. И они росли там как братья-близнецы.
Маленький городок во Франции, где они жили, находился прямо на границе с Германией. Став взрослыми, ребята совершили ряд мелких преступлений и были в конфликте с законом. Потом решили остепениться и найти себе занятие в Германии. Их многие боялись: то ли из-за агрессивного поведения, то ли из-за боевого вида.
У братьев была старая, но мощная машина черного цвета марки BMW.
На ней они и повезли Садика. Сначала поехали в цветочный магазин. Там Садик купил пышный букет и потом на простой бумаге начал писать послание к имениннице.
Братья смотрели на него с ухмылкой. Они не понимали действий Садика. Возможно, потому, что не были в его ситуации никогда.
Остановились на больничной парковке. Было около трех часов дня, когда Садик с букетом вышел из машины и робкими шагами пошел к центральному входу больницы.
– Здравствуйте, вы говорите на английском? – спросил Садик у одной женщины на ресепшене.
Та, ничего не сказав, повернулась и пошла во внутренний кабинет. Оттуда вышел парень помоложе:
– Я говорю на английском. Что вы хотели?
– Я вас очень попрошу передать этот букет доктору Шиллер Анне из терапии. Сегодня у нее особый день. День ее рождения. Так что я попрошу вас сделать это непременно сегодня…
– Хорошо, я исполню ваше желание.
Парень с пирсингом на лице забрал у Садика букет. Он посмотрел на цветы и, когда Садик хотел уже попрощаться, быстро спросил:
– А вы не скажете ваше имя? Что мне передать доктору Шиллер? От кого цветы?
– В записке все написано. Она в букете.
Парень с ресепшена увидел спрятанный кусок бумаги в цветах. Он улыбнулся Садику.
А тот вернулся и сел на свое место в машине с печальным видом и заявил:
– Теперь мы можем вернуться обратно. На работу.
Ребята повернулись к нему с ошеломлёнными физиономиями. Илир сказал:
– Ты чего творишь, парень. Мы тебя привезли сюда, чтобы ты своей Джульетте цветы оставил?
Илир с ухмылкой на лице повернулся к Стефану. Теперь тот взял слово.
– Ты что, Ромео, не мог этот букет посыльным сюда отправить?
Садик сидел, как запуганный мальчишка, и не мог вымолвить ни слова.
Илир посмотрел на свои огромные часы и жестким голосом начал:
– Так, сейчас заканчивается рабочее время. Она выйдет. Ты покажи нам хоть, как она выглядит. Стоило ли нам сюда мотаться с этим романтическим букетом.
– В общем, сидим и ждем Джульетту! – согласился с братом Стефан.
Глава 28
Когда Анна шла к выходу из больницы мимо ресепшена, ее окрикнул парень с пирсингом на лице:
– Доктор Шиллер, вам букет от одного незнакомца. Наверное, от благодарного пациента.
Анна подошла и с изумленным лицом взяла красиво оформленный букет.
– Там внутри записка, – добавил молодой служащий.
Анна не стала выходить из больницы. Она села на скамейку для посетителей лечебницы. Открыв записку, стала читать:
«О, если б, захватив с собой стихов диван,
Да в кувшине вина и сунув хлеб в карман,
Мне провести с тобой денек среди развалин, —
Мне позавидовать бы мог любой султан».
Она вышла на улицу и медленно, оглядываясь по сторонам, начала идти к ждущей ее на другой стороне парковки машине.
– Вот она, с зелеными волосами, идет…
Браться продвинулись вперед, приглядываясь.
– А ничего она, это твоя девочка. Хрупкая такая. А красивая… – начал Стефан.
– Да, согласен с тобой, брат. Хотел бы на нее поближе посмотреть, – добавил Илир.
Два громилы начали облизываться.
Анна села в машину. Потом почему-то вышла из нее и снова начала оглядываться вокруг.
