– Я вам верю, коллега, – Садик постарался сдержать слезы.
– Вы врач? – удивился Лар.
– Да. Я когда-то работал в неотложке в Алеппо.
– Знаете, нам нужны врачи!
Садик печально опустил голову.
– Часть моих документов осталась в развалинах моего дома после бомбежки, а другая – была в рюкзаке, который ушел под воду в море.
Он поднял голову, скорбно посмотрел на голландца и продолжил:
– У меня ничего теперь нет: ни документов, ни денег.
Лар сделал серьёзное лицо, вновь положил свою руку на плечо Садика. Он много раз сталкивался с людьми с такой же проблемой.
– Не печальтесь, мой друг. Вы… Вы приходите завтра в это же время. Я что-нибудь придумаю.
Садик одобрительно кивнул ему. Он вновь подошел к кровати мальчика. Погладил его по голове. Затем положил апельсин ему в руку и сжал ее.
Он покинул больницу с разбитым сердцем и медленно направился в свой лагерь.
Ему хотелось в этот день развеяться, прогуляться по селениям острова, почувствовать себя хоть капельку туристом. Но с такой тяжестью на душе ему легче было прилечь и вновь заснуть.
Когда он прибыл в лагерь, там было шумно: дети гоняли мяч, взрослые вновь что-то не поделили. Конфликты возникали между холостыми ребятами и семейными. И тем, и другим не хватало пространства и условий быта. Были подведены несколько кранов с водой. Женщины там бесконечно что-то стирали. Вокруг кранов стояли вечные лужи. Дети бегали по этим лужам, и матерям вновь приходилось все стирать. Веревки были натянуты повсюду, где только можно. Детей действительно было много. Среди мигрантов были в основном молодёжь и дети. Пожилые члены семей в большинстве своем предпочитали оставаться на воюющей родине, невзирая на то, что все вокруг и даже собственный дом был разрушен. Зато у себя, в своей отчизне. Молодых можно было понять: семейные хотели безопасную среду для детей, молодые желали достойного будущего.
Садик был расстроен, поэтому старался не встревать в разговоры, не вмешиваться в конфликты и не рассказывать о себе. Чего он по-настоящему хотел, так это побыстрее отсюда исчезнуть. Почему? Может быть, он устал быть несчастным…
Перед тем как лечь спать и снова отключиться от реальности, он решил вновь посетить последний барак.
Он зашел и начал искать еду: ее осталось совсем немного – взял пару бутербродов с сыром и бутылка воды. Присел на пластмассовый столик снаружи, рядом со входом в столовую и начал медленно жевать, наблюдая за происходящим вокруг.
Грек появился сзади и присел на соседний столик. Он внимательно смотрел на Садика, будто ждал, пока тот дожует твёрдый хлеб. Затем начал:
– Как там твой брат?
– В реанимации…
– Главное, жив, – попытался успокоить грек.
Георгий огляделся и продолжил:
– Слушай, ты вроде из умных парней, можешь понять, что все это, – он провел рукою в направлении бараков, – только начало. Может, ты еще не заметил за эти пару дней твоего пребывания, но людей здесь становится все больше и больше. И знаешь, что?
Грек посмотрел на него вопросительно, слегка наклонив голову. Садик проглотил очередной кусок и поинтересовался:
– Что?
– Думаю, скоро все будет гораздо хуже.
– Почему так ты думаешь? – удивился Садик.
– Послушай, мне уже немало лет. Я прожил на этом острове всю свою жизнь. Остров маленький, и возможности его малы. Вас будет приходить все больше и больше. Война у тебя на родине только началась. Так быстро войны не кончаются.
– Да, ты прав, все логично, – начал кивать головой Садик.
– Пока начнут шевелиться наши и европейские политики, нам здесь придется выживать. Правительственных сил не хватает, гуманитарных миссий недостаточно. Я не политик и не люблю их. Поэтому мне жаль людей. До твоего приезда сюда мы уже потеряли несколько младенцев. Ты знаешь, как это выглядит? Смерть младенца?
– К сожалению, да, – опустил голову Садик.
– А я этого не знал. И жил спокойно, – Георгий встревожился, и голос его зазвучал уже громко.
Он покачал головой и продолжил:
– Понимаешь, утром тут вскакиваешь от безумного крика родителей. Бежишь в барак. А там… А там – бездыханное тело ребенка… Самое страшное еще не это. Разве это нормально: маленькое дитя мертвое лежит в постели, а рядом во дворе весело играют другие детки. Это дико. Я думаю, долго этого не выдержу. На мое место должны прийти молодые и сильные люди. Администрация наша обещает, что скоро Брюссель пришлет нам на помощь людские силы. Ты веришь в Брюссель? – прервался наконец старик и посмотрел на внимательно слушающего его молодого парня.
– Да, верю!
– А я давно уже в него не верю!
Георгий встал и вошел в столовую.
Садик решил лечь пораньше, на закате, несмотря на шум как снаружи, так и внутри. После недолгих размышлений он наконец заснул.
Сон его был беспокойным, он непрерывно вертелся в постели и стонал. Его несколько раз будили соквартиранты, пока еще не легли.
Среди ночи Садик вдруг вскочил в постели. Он был весь мокрый от пота, его сердце стучало с бешеной скоростью, и он испугался, что оно вот-вот истощится и остановится. Он попытался себя успокоить. Ему не хватало воздуха. Садик из последних сил выбежал на улицу и присел на лестнице, ведущей в барак. Жадно начал хватать ртом воздух. Чуть успокоился. Краем майки вытер мокрый лоб. Уже светало. Он решил больше не ложиться, а прогуляться по окрестностям. «Как только этот грек откроет столовую, быстро перекушу и пойду в больницу», – определил для себя план действий Садик.
Еда доставлялась в лагерь силами местной власти, что-то приносили местные жители. Однако ее не хватало. Взрослые могли долгий период питаться всухомятку, детей же надо было кормить, хоть изредка, жидкой пищей. Поэтому сначала разжигали костры, потом в ход пошли газовые баллоны. Но это не было хорошим решением: баллоны эти были небезопасны.
Утром он не застал Георгия в столовой. Быстро взял свой кусок и отправился к выходу из лагеря. Вдруг прямо у входа остановилось несколько машины, оттуда начали выходить женщины с детьми. Следом шли мужчины и молодые женщины. Это были вновь прибывшие беженцы. Садик разглядел среди них грека. Тот окликнул его.
– Там, должно быть, уже пришли люди из управления. Иди в тот барак и зарегистрируйся. А то потом окажешься в конце длинной очереди. Народ, как видишь, прибывает.
Садик послушался грека и поспешил в указанное место, то и дело оглядываясь на новых людей. Он видел на их лицах слезы радости и горе.
Когда, постучав в дверь, он вошел в отдельный барак, там оказалось все устроенным под офис: столы, стулья, шкафы с папками, компьютеры. Внутри было три человека персонала. Но одна молодая женщина увидев в окне вновь прибывших, выбежала.
