– Это больно? – спросила я, не подумав.
– Ты почувствуешь некоторый дискомфорт, но у нас есть лекарство, которое поможет тебе расслабиться. А потом у тебя будет что-то вроде сильных менструальных спазмов.
«О’кей. Со спазмами я справлюсь», – подумала я. Но по моей шее по-прежнему тек пот.
– Придется пользоваться прокладками, и где-то недели три у тебя может быть кровотечение, как при обильной менструации. Если кровотечение окажется более сильным, придется пойти к доктору.
Сильное кровотечение. Я совсем забыла о такой вероятности. Что, если оно у меня действительно случится?
Доктор Ривера заметила отчаяние в моем взгляде и улыбнулась.
– Не волнуйся. Мы дадим тебе распечатку со всей нужной информацией. Это естественно, что ты сейчас нервничаешь. Мы знаем: ты вряд ли запомнишь все с первого раза.
Но я нервничала слишком уж сильно. Не так, как перед большим докладом, или перед сдачей государственного экзамена, или перед тем, как сказать о своей беременности Кевину (казалось, это было миллион лет тому назад). Казалось, я бегу к обрыву и не знаю, насколько он глубок. Мне хотелось взять кого-то за руку.
Я улыбнулась, давая ей знать, что все в порядке. Но это была неправда. Доктор Ривера сказала:
– Сама процедура займет всего несколько минут, но после нее тебе придется провести в послеоперационной палате час или около того. Из-за лекарства, которое мы тебе дадим, ты не сможешь вести машину сама. Есть кому отвезти тебя домой?
Ответ был «нет». Имелся человек, который заберет меня из клиники. Он доставит меня к автобусной остановке. Но кто отвезет меня домой? Никто. Я представила комнату ожидания, где на стуле сидит Боб, выискивая диетические советы и рецепты блюд быстрого приготовления. На его месте должна была быть Бейли. Это она должна была сопровождать меня по дороге домой. Но Бейли бросила меня.
– Да, – ответила я.
Доктор Ривера опять кивнула и продолжила говорить, но я ее не слышала. Я могла думать только о Бейли. Мы не разговаривали с ней четыре года, но вдруг оказалось, что она единственная, кто был мне нужен. Она ждала бы меня до тех пор, пока я не выйду из клиники. Бейли ушла из-за меня. Я все испоганила, осудила ее, а теперь вот сижу одна в абортарии.
Но затем во мне проснулся гнев. Гнев, которому я до сих пор не позволяла прорваться наружу. Бейли тоже судила меня. И это она сбежала. После того как столько наговорила о нашей дружбе, взяла да покинула меня. Если бы она была здесь, если бы осталась со мной, я объяснила бы ей, что она не права, что я поступаю так не потому, что боюсь; я могла бы извиниться перед ней – не конкретно за свои слова, но вообще за все; за все то время, что она провела в одиночестве, хотя мне следовало бы быть с ней; я могла сказать… могла сказать… Гнев испарился, оставив вместо себя немоту и пустоту. Бейли здесь не было. А меня не было с ней раньше, когда ей это требовалось. Но все это не имело значения. Мы с ней не были подругами.
– Ну, если у тебя больше нет вопросов… – вторгся в мои мысли голос доктора Риверы. Она смотрела на меня выжидающе.
– Нет. Больше никаких вопросов. – Но моя уверенность дала трещину, и я чувствовала себя потерянной.
– Хорошо, тогда я скажу медсестре, чтобы она проводила тебя в комнату ожидания, ты посидишь там, пока не освободится смотровая. – Доктор встала. Я тоже. А затем где-то на задворках моего сознания замаячила одна идея. Я попыталась быстренько избавиться от нее. И вышла вслед за доктором из ее кабинета. Подошедшая медсестра повела меня в комнату ожидания.
Мы шли по коридору, а идея отказывалась исчезать из моей головы. Она окончательно оформилась и прогнала прочь все остальные мысли. Мы оказались позади ресепшен. Администратор занималась какими-то бумагами. Я отошла от медсестры, подошла к окошку, и тут моя идея наконец-то оформилась.
– Простите, а можно перенести процедуру на другое время? На более позднее. – Женщина оторвала взгляд от бумаг.
– Сейчас посмотрю. – Она с несколько озадаченным видом повернулась к компьютеру.
– У меня изменилась ситуация с возвращением домой, – объяснила я. С надеждой.
– Есть свободное время в три тридцать. Сегодня это самое позднее время.
И тут, не моргнув глазом, я выпалила:
– О, а ничего раньше нет? Мой автобус отправляется в три тридцать, и если я не попаду на него, то не окажусь дома вовремя. – И родители догадаются, чем я сегодня занималась, этого я не сказала, но администратор, казалось, услышала мою недосказанную мысль. Она снова обратилась к компьютеру и сочувственно поцокала языком.
– Мне очень жаль, но это единственное, что я могу вам предложить. – Оно того стоило? Рискнуть всем. Впервые в жизни я не могла взвесить все «за» и «против», не могла просчитать все последствия, не могла сохранять спокойствие, не могла мыслить рационально и учесть все обстоятельства. Потому что, по большому счету, выбора у меня не было. Мысль о том, что я отправлюсь в смотровую без ожидающей моего возвращения Бейли, показалась невыносимой. Я-то думала, что хочу лишь, чтобы она привезла меня сюда, а на самом деле рассчитывала на большее, гораздо большее. Мне была нужна подруга. Не та, которая знала лишь о лучшей части меня. А настоящая. Если мне нужна была подруга, если я хотела, чтобы кто-то остался рядом, надо было в свое время находиться рядом с ней. И теперь необходимо исправить это.
– Хорошо, я согласна.
Я несколько всполошила медсестер заявлением о том, что приеду в клинику позже. Попыталась уверить их в том, что не передумала. Но они, должно быть, не часто слышали что-то вроде: Я должна спасти нашу дружбу. Проигнорировав появившееся в их глазах сомнение, я пошла в комнату ожидания к Бобу. От посмотрел на меня поверх журнала.
– Уже?
– Мои планы изменились, Боб. Пошли.
995 миль
В последний раз взглянув на рекламу «Лазер, ботокс и то и другое? Подтяни лицо, подтяни настроение», Боб положил Glamour на столик и пошел за мной к двери. В его глазах стояла тысяча вопросов, но я была благодарна ему за то, что он не задал их.
Пока я маршировала по автостоянке, протестующие почти не возникали. Когда мы подошли к лимузину, я не стала садиться сзади, а, открыв дверцу, устроилась рядом с Бобом.
– Мы вернемся сюда к половине четвертого. Я не передумала. Я сделаю аборт. Просто сначала нужно найти Бейли. – Я ждала реакции Боба. Тот задумчиво смотрел, как солнце играет лучами в кроне дерева. Я кусала губу. Его помощь в этом деле была мне совершенно необходима. А поскольку он редко произносил больше слова за раз, я не знала, что он думает обо всем этом. Наконец он кивнул.
– Хорошо. – Это короткое слово показалось мне музыкой, и я улыбнулась.
– У меня есть деньги, чтобы заплатить вам за пару часов.
Боб отрицательно покачал головой:
