– Удачи! И будьте осторожны!
73 мили
Бейли вела машину и обмахивала себя веером из банкнот.
– Так, должно быть, чувствует себя Бейонсе. – Я в сотый раз обернулась. Торговые центры сменились густой зеленой листвой, лишь иногда перемежаемой телефонными вышками или случайными билбордами. Четырехполосная магистраль шла то немного вверх, то вниз. Единственное, что я явственно видела, так это освещаемый фарами нашего автомобиля асфальт.
– Вряд ли он едет за нами.
– Расслабься, Вероника. Не может такого быть, чтобы Безумный Кев сел нам на хвост. Ты видела его лицо, когда леди взвела курок? Он сейчас наверняка ищет магазин, где можно было бы купить новые штаны.
Я хихикнула:
– Надо было его сфотографировать.
– Не беспокойся, я сделала это. – Она сунула мне свой телефон. Кевин таращился на меня – глаза навыкате, рот открыт, и вообще выглядел он восхитительным идиотом.
– Потрясающе! – воскликнула я. – Бейли, ты лучше всех. – Я потянулась к ней растопыренной ладонью, но она так и повисла в воздухе. Я почувствовала себя неловко. – Прости, что наврала, – пробормотала я.
– Да ради бога. Неужели ты думаешь, я ввязалась в это, чтобы узнать подробности?
– И все же я должна была рассказать тебе…
– Я прощу тебя при одном условии – скажи: Бейли, ты была права. Кевин – действительно долбошлеп.
– Он не…
– Можно мне напомнить тебе о дырявых презервативах?
Я вздохнула. Не то чтобы я не знала, что он ужасен. Но признав это, я признала бы также, что совершила ошибку, выбрав его. Что потерпела поражение. С другой стороны, если я не уважу Бейли, она станет еще больше доставать меня. Лучше уж подтвердить ее правоту и покончить с этим.
– Бейли, ты права. Кевин – долбошлеп.
– Громче.
– Ты серьезно?
– Громче. Хочу, чтобы это слышал весь мир. Опусти окно и высуни голову. – Закатив глаза, я опустила стекло. – Ты должна прокричать правду о нем, – добавила она. – Я высунулась из окна.
Ветер растрепал мне волосы, глаза заслезились, и я выкрикнула в темноту:
– БЕЙЛИ ПРАВА! КЕВИН – ДОЛБОШЛЕП! – Сев на место, со взъерошенными волосами и перехваченным дыханием, я с удивлением поняла, что на моем лице играет довольная, широкая улыбка.
– Ну? Это было так уж трудно?
– Это было хорошо. Я хочу повторить. – Я снова высунула голову: – КЕВИН – ГРЕБАНЫЙ ДОЛБОШЛЕП! – Ветер срывал слова с моих губ: – БЕЗЪЯЙЦЕВЫЙ ДЫРОЖОПЫЙ СЕКС-ХАПУГА!
– Да! Вот это по-нашему. Подожди-ка, я еще придумала. – Бейли открыла окно со своей стороны и повела машину одной рукой. Та виляла в разные стороны. – ГОВНОСТИЧЕСКИЙ КЛИЗМОПРЫСК!
Я смеялась и вопила на весь свет:
– ОБМОЧЕННЫЙ ХРЕНОТРЯС!
– БЕШЕНЫЙ ПОЖАР В ПРОМЕЖНОСТИ!
– ГУБКА ЧЛЕН ЗАСРАТЫЕ ШТАНЫ!
– ГУБКА ЧЛЕН ЗАСРАТЫЕ ШТАНЫ… в 3D!
Мы задыхались от хохота.
– Еще раз. Вместе, – наконец выдохнула Бейли. Мы снова завопили:
– ДОЛБОШЛЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕП! – И рассмеялись, будто маньячки.
– Нужно отпраздновать это, – сказала Бейли, как только мы пришли в себя.
– Что отпраздновать?
– То, какие мы крутые.
– О’кей.
Бейли от удивления вытаращила глаза:
– Серьезно?
Я кивнула:
– Ага. – И засунула куда подальше свое желание ехать без передышки, не отклоняясь от намеченного плана. Я вся пылала, меня переполняли эмоции. И мне не хотелось расставаться с этим состоянием. – Ага, – повторила я.
Бейли улыбнулась:
– Я знаю отличное местечко.
142 мили
– Ничего не выйдет. – Я скрестила руки на груди. – Поехали.
– Вот уж нет. Я сто раз проезжала здесь с мамой. И всегда хотела остановиться. Мы же собрались праздновать. Здесь самое место.
Она затормозила перед двумя гигантскими статуями из стеклопластика. Они были не ниже двенадцати футов и располагались на гравийном пятачке за ржавым ограждением из рабицы. Одна статуя изображала розового слона; другая – черно-белую корову. Вокруг легонько покачивалась на ночном ветерке высокая трава. Надпись гласила: «Самый большой слон и третья по величине корова в штате».
– Ладно. Отпразднуем. Мы можем вернуться на дорогу?
– Расслабься. Обязательно вернемся – после того, как заберемся на них.
Глубоко вздохнув, я заговорила разумным, спокойным тоном – таким, как мне казалось, говорят участники переговоров об освобождении заложников:
– Не знаю, заметила ли ты это, но здесь закрыто. Калитка заперта. Висит объявление о часах работы.
– Да хватит тебе. Подумай только, какой вид предстанет нашим глазам, когда мы окажемся наверху.
– Бейли, сейчас глухая ночь. Мы вообще ничего не увидим.
– А звезды? – фыркнула Бейли.
Я покачала головой:
– Вообще-то, бред какой-то. Почему слон тусуется с коровой? Будь здесь слон и лев, это было бы логично. Или корова со свиньей. Но почему слон и корова?
– В том-то все и дело. – Бейли отчаянно жестикулировала. Ее глаза горели от возбуждения. – Смысла тут действительно нет. Вот почему это так потрясающе. Пошли. Я выбираю слона. – Она расстегнула ремень безопасности и распахнула дверцу.
– Нет! – Я схватила ее за руку.
– Что такое?
– Это будет нарушением границ владения, Бейли. Я не могу допустить, чтобы меня арестовали. Мне же нужно в Альбукерке, ты что, забыла? – Какую-то секунду казалось, Бейли была готова уступить. Но она лишь пожала плечами:
– А мы тихонько. – И высвободившись из моих объятий, хлопнула дверцей.
Я сидела в полном отупении. Следует ли мне присоединиться к ней? Или же нужно втащить ее обратно в машину? А может, завести мотор и рвануть с места, оставив ее здесь? Последняя мысль была очень заманчивой. Бейли шла к запертой на замок калитке в окружавшем придорожный аттракцион заборе, из-под ее ног вылетали фонтанчики гравия. Добравшись до нее, она остановилась. И я решила было, что Бейли передумала, но та лишь сняла с себя куртку. Бросив ее на землю, она начала карабкаться вверх.
Я не могла позволить ей этого. Если ее поймают, то все рухнет.
Открыв дверцу, я выбралась из машины и побежала к забору.
– Бейли! А ну слезай! – Я не осмеливалась кричать и потому как можно громче и выразительнее шептала.
– Без проблем! – весело отозвалась она. Повиснув на заборе, она спрыгнула вниз по другую его сторону. Рабица загремела.
