– Закрыто. Как такое может быть? – К моим глазам подступили слезы.
– Лига плюща, говоришь? – Я непонимающе моргнула. Бейли ткнула пальцем в маленькое, от руки написанное объявление: Чтобы войти, пожалуйста, позвоните. – Конкурс в этом году небольшой, да?
Очень смущенная, я нажала на кнопку и стала ждать. Скоро заработал зуммер, и дверь, щелкнув, открылась.
Бейли сделала приглашающий жест:
– Только после вас.
Лавка была до потолка забита всякой рухлядью. Гитары, ударные установки, ружья – чего-чего, а их там оказалось навалом. Пахло пылью и духами. Скоро стало ясно, почему. Женщина лет шестидесяти с выкрашенными в морковный цвет волосами, зелеными, цвета лайма, тенями на веках и в ослепляющей розовой майке, стоя за стеклянным прилавком, лениво листала древний номер «Домашнего очага».
– Да? – Она не потрудилась оторвать взгляда от статьи о детокс-диете на основе капкейков.
– Я, э, хочу кое-что вам предложить. – Я сняла с пальца кольцо. – Вот это.
Она вздохнула, заложила страницу, закрыла журнал и наконец подняла на меня глаза.
– Мне отсюда не видно. Положи его на прилавок, девчушка.
Я в поисках поддержки посмотрела на Бейли, но та изучала голубую электрическую гитару с обшарпанным усилителем. Я подалась вперед и положила кольцо на стекло.
Женщина, секунду поразгядывав его, вновь открыла журнал:
– Прошу прощения. Мне это не интересно.
– Что? Почему? Это подделка? – Учитывая, что Кевин сотворил с презервативами, не знаю, почему меня удивило его желание сэкономить на кольце.
– Так я и знала! – Бейли взяла торжествующий аккорд на приглянувшейся ей гитаре.
– Бейли! Перестань. – Я зажала уши руками. Женщина бросила на нее недовольный взгляд. Бейли одними губами выговорила прошу прощения и положила гитару на место.
Женщина вновь обратила свое внимание на меня:
– Нет, оно настоящее.
Я вздохнула с облегчением. По крайней мере кольцо чего-то да стоило.
– А в чем тогда дело?
Она закрыла журнал и посмотрела на меня:
– Ну, радость моя, если бы это кольцо действительно было твоим, то разве ты и твоя подруга не знали бы ему цену? – И она улыбнулась виноватому выражению моего лица.
– Это подарок, – пробормотала я.
– О-ох. А сколько тебе лет?
– Восемнадцать.
– Ну конечно. Всего хорошего, девочки. – Она подтолкнула кольцо ко мне.
– Нет. Пожалуйста… – Я не взяла его. Не смогла. Часы неумолимо тикали. Не было времени на то, чтобы искать место, где еще можно продать его. Нам по-прежнему предстояло проехать почти тысячу миль.
– Приходи с родителями.
– Не могу.
– В том-то и дело. – Она одержала надо мной верх и знала это. Я неохотно взяла кольцо.
– Ей нужно сделать аборт!
Я развернулась:
– Бейли! – Она как ни в чем не бывало пожала плечами. Мое лицо горело. Вновь повернувшись к женщине, я заметила маленький золотой крестик у нее на шее. Чудесно. Повисло долгое, неловкое молчание.
– Это правда?
Я кивнула, не в силах произнести ни слова. И, втянув голову в плечи, стала ждать, когда на меня обрушатся огонь и сера.
Но тут кто-то заколотил в дверь так, что стекло в ней затряслось.
– Малышка!
Это был Кевин.
– Преследователь! – Бейли триумфально вскинула руки.
– О боже, – простонала я.
– Хватит колотить в чертову дверь! – вскричала женщина, а затем повернулась ко мне: – Ты знаешь этого мальчишку?
– К несчастью, – буркнула я.
– Ее осеменитель.
– Ну, похоже, вам есть о чем поговорить. Почему бы не перенести вашу камерную вечеринку на улицу?
– Нет! – выпалила я, не подумав. Затем, набрав в грудь побольше воздуха, добавила: – Видите ли, я поступила в университет Брауна, и он ужасно расстроился из-за того, что я не стану учиться с ним в Миссури, вот и проделал дырочки в презервативах, чтобы я забеременела, а потом сделал мне предложение, а мои родители думают, я буду весь уик-энд готовиться с подругами к экзаменам, и это мой единственный шанс. – Когда я решилась вновь взглянуть на женщину, то увидела, что выражение ее лица осталось прежним.
– Тво. Ю. Мать. – Я обернулась на Бейли, она смотрела на меня, выпучив глаза.
Кевин снова застучал в дверь.
– Что ты там делаешь, малышка? Иди сюда! Я люблю тебя! – Я отпрянула от двери как можно дальше. Бейли не спускала с меня глаз.
– Здесь есть запасной выход? – прошептала она краем рта.
Сработал зуммер, дверь открылась. Мой взгляд метнулся к женщине за прилавком, я увидела, как она сняла с кнопки палец. Возникло ощущение, будто меня предали. Кевин проскользнул в дверь.
– Спасибо, мэм. – Он повернулся ко мне: – Вероника, почему ты продаешь… – Но договорить он не успел.
– Ты намеренно обрюхатил эту девушку?
И тут я увидела, что хозяйка ломбарда целится в лицо Кевину из здоровенного дробовика. Ее взгляд был холоден, руки не дрожали.
– Что? Я…
– Ты. Намеренно. Обрюхатил. Эту. Девушку? – отчеканила она.
Кевин сглотнул.
– Нет, мэм! Я был пьян!
В ответ она взвела курок.
– Выметайся отсюда к чертовой матери!
Кевин побледнел.
– Уже ушел, мэм. Прошу прощения, мэм. – Он спиной, с поднятыми руками, вышел из двери. – Мгновение спустя мы услышали, как ожил мотор его автомобиля. Он уехал.
Хозяйка ломбарда вернула ружье под прилавок, открыла кассу и выложила передо мной две сотенные купюры. У меня екнуло сердце. Этого явно было недостаточно. Требовалось по крайней мере пятьсот долларов заплатить доктору. Но тут женщина снова потянулась к кассе.
– Тебя устроят двадцатки? – спросила она и стала считать деньги. Она считала и считала. И скоро на прилавке возвышалась невероятной высоты пачка. – Тысячи двухсот долларов тебе хватит. – Сердце ухнуло вниз. Это было гораздо больше, чем я надеялась получить.
– Черт побери, какой же Кевин, оказывается, богач, – сказала потрясенная Бейли.
– Вот, пожалуйста, – вздохнула женщина. – Ну как не быть щедрой к дурехе, умудрившейся отхватить самого большого засранца в Миссури.
Бейли была абсолютно согласна с ней. Она наклонилась вперед и стукнулась с женщиной кулаками.
Минутой позже мы выезжали со стоянки, а хозяйка ломбарда махала нам, стоя на обочине.
