– Значит, ты был прав на этот счет.
Он пожал плечами.
– Это плохое оправдание, но, может, ему нужно было сорваться на маленького ребенка, чтобы понять, насколько у него запущенный случай. Он, кажется, пытается стать лучше.
– Хорошо.
Мы стояли рядом и смотрели друг на друга. В моем животе порхал, кажется, целый рой бабочек, которые отчаянно хотели спастись бегством. Мне хотелось последовать их примеру.
Что я и сделала.
– Пойдем поможем на кухне, – предложила я.
Я развернулась на каблуках и покинула комнату слишком быстро, чтобы это не показалось подозрительным.
Глава 35
На кухне вовсю кипела работа, и я с радостью ухватилась за возможность отвлечься. Мистер Уильямс помешивал на плите какую-то мясную подливку, и я подскочила к нему.
– У меня отлично получается мешать, – заявила я.
Он поручил мне эту задачу и сам начал нарезать масло, чтобы добавить его в картофельное пюре. Мика доставала тарелки из буфета, чтобы отнести их в столовую. Джетт стоял посреди всего этого действа, и вид у него был потерянный – таким я на кухне его еще ни разу не видела.
– Джетт, – сказал мистер Уильямс, видимо, уже не в первый раз, – сегодня вы мой гость. Можете присоединиться к остальным в гостиной.
Джетт, вероятно, не хотел находиться в одной комнате с моей мамой, хотя я не была уверена, чего он боялся больше: что она начнет на него орать или флиртовать с ним. Так что он не послушал, а вместо этого подошел к миске, стоявшей на стойке, и начал мешать салат, который и без того уже был хорошо перемешан.
– Все еще не понимаю, почему вы не работаете сегодня, – сказал он мистеру Уильямсу. – Люди платят втридорога за еду на День благодарения.
– Это семейный праздник, Джетт, вот почему, – ответил мистер Уильямс. – Иногда деньги – не главное.
Джетт хмыкнул.
– Я и в Рождество не буду работать.
– Многое теряете, – отозвался Джетт.
– Я предпочитаю думать, что наоборот, многое приобретаю, – возразил мистер Уильямс. – Вы можете и на Рождество к нам присоединиться, если захотите.
– Раз вы не будете работать, думаю, на Рождество мы вернемся домой, – ответил Джетт.
– В Манхэттен? – спросила я.
– Да, – ответил он.
– Софи хочет поступить в колледж в Манхэттене, – сказал мистер Уильямс.
– Может быть, – ответила я. В последнее время я многое осознала. Например, что, как бы мне ни хотелось, едва появившись в городе, по волшебству превратиться в утонченную и возвышенную персону у меня не получится. То, кем я являлась и кем могла стать, не зависело от того, где я жила. – Я подам заявки в несколько мест.
Мика, направлявшаяся к двери с четырьмя бокалами, резко повернулась ко мне.
– Что? – спросила она. – Никакого Нью-Йорка? С каких это пор?
– С таких… я не знаю, с каких. Когда-нибудь. Я все еще хочу когда-нибудь там оказаться. – Наверное, мне стоило быть немного увереннее, чтобы не растерять последних кусочков себя, которые я еле находила во всем этом хаосе.
Впервые за все время нашего знакомства Джетт, кажется, посмотрел на меня с интересом.
Мика толкнула дверь и унесла бокалы. Я перестала мешать.
– Мне кажется, подливка готова, – сообщила я.
– Хорошо, хорошо, – сказал мистер Уильямс. – Налей ее вон в тот соусник, и давайте начнем накрывать на стол.
Я понесла соусник с подливкой в столовую. Там, в центре длинного стола, стоял в вазе букет, который я сама вчера собрала.
В основном он состоял из лилий-калла, обернутых несколькими пальмовыми листьями. Записка, которую для меня оставила Кэролайн, принимавшая заказ по телефону, гласила: букет из оранжевых лилий-калла, как вы и просили. Заберут вечером в среду.
Вчера я ушла с работы в четыре, поэтому понятия не имела, кто заберет букет. Это миссис Уильямс его заказала? Я огляделась, но в столовой больше никого не было. Из гостиной доносился смех.
– Я отдал один из своих долгов, – раздался за моей спиной голос. – Букет, купленный мной и составленный тобой. Оранжевые лилии-калла.
Я обернулась к Эндрю, слегка расплескав подливку. Было жарко. Я втянула воздух между зубами, поставила соусник на стол и вытерла руку салфеткой.
– Они красивые, – сказал он, когда я продолжила молчать.
– Мои любимые.
– Просто потому что красивые – или с ними связана какая-то история?
История у меня и правда была. Когда в школе были танцы для пап и дочек, мой папа принес мне одну-единственную лилию-калла. Мама вплела ее мне в хвост. Был чудесный вечер; мы тогда еще были довольно крепкой семьей. Мой папа бросил это все, и сейчас продолжал бросать. После его «Прости», я позвонила ему, и он подтвердил, что все это время врал мне. Он не накопил для меня и пенса. Сказал, что собирался начать и все еще надеялся догнать меня. Сказал, чтобы я дала ему еще немного времени.
– Я чувствую, что все-таки история, – сказал Эндрю.
Я поняла, что смотрю на букет во все глаза и, возможно, не с самым приятным выражением. Я собиралась ответить ему, но в столовую вдруг вошли остальные гости с блюдами в руках.
– Спасибо, – тихо сказала я ему.
– Кстати, с февраля я не украл ни одного цветка. Я преображен.
Я улыбнулась.
– Давайте есть! – огласил мистер Уильямс.
* * *
Моя тарелка опустела уже второй раз за вечер, зато живот был забит под завязку. Я застонала и отклонилась назад на стуле.
Мистер Уильямс приготовил индейку, макароны с сыром, зеленые бобы, испек мягкие булочки и многое другое, и я попробовала почти каждое блюдо.
– Ну вот, ты поторопилась, – сказал Эндрю, сидевший справа от меня. По левую руку сидел мой брат; он запихивал в рот картофельное пюре.
– Знаю, – сказала я. – Ошибка новичка.
Эндрю поднял миску с амброзией и подал мне.
– Ты даже этот салат не попробовала, – сказал он.
Я специально не притронулась к амброзии. Это бы напомнило мне об одном жарком дне у одного сарая, когда мне довелось поцеловаться с одним мальчиком, от которого пахло коктейльными вишнями. Мне не следовало сейчас думать о поцелуях с Эндрю. Я пыталась вбить себе в голову напоминание о его неизбежном отъезде, а не о том, как мне хочется, чтобы он остался.
– Нет, спасибо, – протянула я.
Мика, сидевшая справа от Эндрю, наклонилась вперед и посмотрела на меня. Она еще никак не прокомментировала мое заявление по поводу Нью-Йорка, и я думала, что она сделает это сейчас. Но она всего лишь сказала:
