– Эм… весь город просто решил оставить нас в лабиринте, так?
Я тоже огляделась по сторонам. Сколько времени мы провели в той черной дыре? Все палатки уже были свернуты и убраны, столы стояли один на другом, готовые к транспортировке. На парковке не осталось ни одной машины, кроме цветочного фургона. Перед ним все еще стояли банки с цветами. Кэролайн уехала, Мика уехала, все уехали.
– Сможешь подбросить меня до дома? – спросил Эндрю.
– Конечно.
Наше воодушевление успело угаснуть, когда мы подошли к фургону.
– Твой отец успокоится, – сказала я после пары минут молчания.
– И Мика тоже, – ответил он.
Я понимала, что ни один из нас не верит в собственные слова. Потому что одно я знала о Мике наверняка: если она расставалась с кем-то, то уже навсегда.
Глава 33
День благодарения
Ужин в доме Уильямсов
ОРАНЖЕВЫЕ ЛИЛИИ-КАЛЛА
Согласно древнегреческой легенде, однажды Зевс принес очередного внебрачного ребенка своей жене Гере, чтобы та накормила его грудью, пока спит. Когда она проснулась и в ярости оттолкнула от себя ребенка, по небу разлетелись капли молока. Те, что упали на землю, проросли и превратились в лилии-калла. Из всех легенд о происхождении цветов эта, наверное, самая странная. Но иногда странные вещи прекрасны.
Каждый год на День благодарения мы всей семьей по традиции отправлялись в гости к Уильямсам. Мистер Уильямс готовил большую часть угощения, а мы с мамой приносили какой-нибудь салат, притворяясь, что наш вклад был кому-то нужен. И мы ели, смеялись и благодарили друг друга. Но в этом году все было иначе. Мы с Микой не разговаривали друг с другом уже месяц. Целый месяц. Я пыталась извиниться, она пыталась извиниться, но потом мы тотчас повторяли тот же самый спор, не в состоянии найти компромисс.
Поэтому весь последний месяц я провела в гордом одиночестве, наедине со своим альбомом. Заявки нужно было подавать уже сейчас, а я еще ни одной не отправила. Зато у Мики была куча приятелей в нашем городе, поэтому она провела последний месяц в дружеской компании. Что только доказывало ее правоту.
Несмотря на эту ссору, наши беспечные родители решили не забывать традицию. Поэтому сейчас я сидела в машине перед домом Мики, мой брат держал в руках сковородку с кукурузным пудингом, а на маме красовалось платье, которое я подарила ей на День Матери.
Я внезапно поняла, почему она ни разу не надевала его раньше. Я всегда так гордилась тем, что для клиентов нахожу лучшие решения, но для нее выбрала платье, которое было абсолютно не в ее стиле. Силуэт ампир, длина ниже колена, свободный покрой, вертикальные полоски – она как будто собралась в воскресную школу, такой у нее был в нем образцовый вид. О чем я думала? Я пыталась изменить ее, вот о чем.
– Вы готовы? – спросила мама, глуша двигатель.
– Я скоро буду, – сказала я. На коленях у меня лежал открытый альбом. – Хочу закончить набросок.
– Софи, – начала мама, но я просто многозначительно посмотрела на нее. – Окей, окей. Догоняй.
Они с Ганнаром выбрались из машины. Я проводила их взглядом, пока они шли к дому. Миссис Уильямс открыла им дверь. Она помахала мне рукой, и я помахала в ответ. Затем я снова опустила взгляд на свой альбом.
– Эх. – Я перечеркнула набросок платья, над которым работала, жирным крестом. Может, все были правы. Может, Нью-Йорк был вне зоны досягаемости для меня. Последние несколько недель я много об этом думала. У меня была стипендия, я могла подать заявку в любой вуз Алабамы. Пришло время признать свое поражение. Я засунула альбом в рюкзак и выбралась из машины, в ужасе от того, что мне сегодня предстояло.
Я постучалась в дверь, и миссис Уильямс открыла мне, широко улыбаясь.
– Софи Эванс! Где ты пропадала последнее время? Ну-ка тащи сюда свою очаровательную задницу. – Она обхватила мое лицо руками и чмокнула в щеку.
– Здрасьте, миссис Уильямс. С Днем благодарения.
Мама и Ганнар все еще стояли в прихожей и болтали с мистером Уильямсом.
– Надеюсь, вы не против, что в этом году у нас дополнительные гости. – Мистер Уильямс посмотрел на моего брата. – Знаю, мистер Харт с тобой был не очень-то добр несколько недель назад, но он обещал хорошо себя вести.
Я не знала, что сегодня придут Харты. Мама, впрочем, не удивилась – значит, ее предупредили.
– Ничего, – сказал Ганнар. – На прошлой неделе Эндрю принес мне милкшейк от своего папы, так что он по-настоящему извинился.
Я была уверена, что милкшейк для Ганнара сделал вовсе не отец Эндрю, но с моим братом это отлично сработало.
– Это для нас? – спросила миссис Уильямс у Ганнара, показывая на сковородку.
– Это кукурузный пудинг. – Ганнар протянул его ей.
– Прекрасно! – воскликнула миссис Уильямс. – Этого-то нам и не хватало. – Она каждый год так говорила, что бы мы ни принесли. Даже если бы мы притащили пустой пакет, она бы, наверное, сказала: «Этого-то нам и не хватало».
Ганнар, кажется, был очень доволен.
– Мика! – позвала миссис Уильямс. – Софи пришла! – Когда Мика не спустилась, ее мама махнула в сторону коридора. – Она, наверное, в своей комнате. Можешь пойти к ней.
– Окей, хорошо.
– Скажите, где у вас вино, – сказала моя мама. Миссис Уильямс рассмеялась. Они вместе направились в комнату, мой брат поскакал за ними.
Я сжала лямку своего рюкзака и мрачно смерила взглядом длинный темный коридор. За последний месяц Мика, возможно, и не заметила моего отсутствия, столько у нее было друзей, но мне казалось, что у меня отобрали кусок души. Нам нужно было разобраться с этим. Первый шаг был самым сложным. Потом мои ноги с легкостью нашли дорогу к ее комнате.
Я тихо постучала.
– Войдите, – сказала она.
Я открыла дверь и остановилась в проходе. Она сидела на полу перед зеркалом и красила глаза блестящими золотыми тенями. Наши взгляды встретились в отражении.
– Привет, – сказала я.
– Привет, – отозвалась Мика. Она положила свои тени обратно в косметичку, а потом вдруг разрыдалась.
Рюкзак соскользнул с моего плеча. Я бросила его на пол и рванула к ней, чувствуя, что из глаз тоже льются слезы.
– Прости меня, Соф, – проревела Мика. Я опустилась на колени и крепко обняла ее, почувствовав несказанное облегчение, когда она обняла меня в ответ.
– И ты меня, – хлюпнула я, – тоже прости.
– Я скучала по тебе. Я не могу так жить, без тебя.
– Я тоже. – Всего лишь произнеся эти слова, я почувствовала, как внутри меня все встало на свои места. – Ты была права. Я вела себя, как сноб. И мне ничего было не надо, лишь бы бросить этот город, и я была грубой, и высокомерной, и со мной было трудно.
