– Я ничего не делала. Просто мы вот так себя ведем.
– Вечно флиртуете?
У меня отвисла челюсть.
– В каком месте это был флирт?
– Вы оба просто невозможные. Давай сменим тему.
– С удовольствием.
Мы пробрались на кухню. Мы уже побывали здесь раньше, чтобы поставить вещи и поздороваться с Микиным папой прежде, чем отправиться на крышу. Теперь у одной из плит стоял Джетт Харт; он добавлял овощи на огромную сковородку. Все мое тело напряглось. Он поднял голову и, к моему полнейшему изумлению, улыбнулся. Я попыталась вспомнить, впервые ли вижу улыбку на его лице. Теперь он даже стал больше похож на Эндрю.
– Мика, – протянул он. – Моя рабочая пчелка.
Ага. Так вот кому предназначалась улыбка. Я вскинула брови и посмотрела на Мику.
– Мы теперь ладим, – еле слышно произнесла она, а потом сделала несколько шагов вперед, чтобы поговорить с Джетом. – Мы можем чем-нибудь помочь?
– Твой отец носит коробки. Может, ему не помешает пара лишних рук?
– Хорошо. – Мика махнула рукой в мою сторону. – Вы помните Софи?
Джетт кивнул. Лицо его снова вернулось к своему обычному хмурому выражению.
– Здрасьте, – нерешительно сказала я. – Какая… – В голове пронеслись сразу несколько прилагательных, которые я могла бы использовать, чтобы описать нашу встречу – приятная, чудесная, хорошая, замечательная – но ни одно из них не было бы правдивым, поэтому в итоге я выдавила: – Отличная погода для вечеринки. Ну там, дождя нет, все такое.
– Да, – припечатал Джетт.
Мика потянула меня за руку, и я вышла из кухни следом за ней.
– Когда это вы с ним начали ладить? – прошипела я.
– Когда он понял, что я отлично выполняю свою работу.
– Это все так, но… он тебе теперь нравится?
– Он не так уж плох. Он начинает беситься, если на него давят или если нервничает, но разве это не с каждым так бывает?
– Серьезно? – Теперь она повторяла классическую отговорку Эндрю.
– Я знаю, он иногда ведет себя, как говнюк. Но, Софи, мне с ним работать. Я пытаюсь хотя бы немного ему симпатизировать.
Я подняла руки, капитулируя.
– Я понимаю. Но мне ему симпатизировать вовсе необязательно.
– Хотя бы сегодня, – попросила Мика.
Я застонала.
* * *
Обслуживать людей было очень непросто. Мои руки, кажется, уже превратились в желе от того, сколько подносов с грязными тарелками из-под салатов мне пришлось оттащить с крыши на кухню.
Мистер Уильямс улыбнулся мне, когда я поставила тарелки на стойку рядом с несколькими другими стопками.
– Вы отлично справляетесь, мисс Софи, – похвалил он. – Может быть, я возьму вас на работу и на следующее наше мероприятие.
– Только если к тому моменту я немного подкачаю руки.
Я подошла к другой стойке, на которой уже были выставлены тарелки с первым.
– Вы слишком медленно все делаете, – бросил мне Джетт. – Забирайте их уже.
Он весь вечер наезжал на меня, обращаясь со мной, как мне казалось, еще грубее, чем с остальными официантами. Наверное, все еще злился после последнего нашего разговора. Я просто стиснула зубы.
– Прошу прощения, сэр, – ответила я, загружая поднос.
– Слова меня мало интересуют, мисс Эванс, я хотел бы увидеть действия. – Что ж, он хотя бы знал мое имя.
Я поставила тяжелый поднос себе на плечо и удалилась, не произнеся больше ничего.
Женщина за первым моим столиком подняла палец, привлекая мое внимание.
– Можете долить мне вина? – попросила она.
Я кивнула в сторону ближайшего бара.
– Вам придется воспользоваться баром, мэм. – На площадке их было штуки четыре, и ни в одном не было очереди.
– Вы не можете принести сами?
– Я несовершеннолетняя. Мне нельзя.
Она раздраженно вздохнула.
– Я никому не расскажу. – И снова подняла бокал.
– Извините, я не могу.
Она снова вздохнула, потом вытащила маленький клатч, покопалась в нем и достала двадцатидолларовую купюру.
– А сейчас, дорогуша?
– Я вам принесу, – сказал Эндрю, забирая у женщины ее бокал с неизменной улыбкой. Она попыталась всучить ему деньги, но он отказался.
– Каков джентльмен, – проговорила она.
Сегодня вечером мне слишком уж часто приходилось стискивать зубы. Раздав оставшиеся тарелки, я собиралась было вернуться за очередной партией, но меня вдруг подозвал какой-то мужчина:
– Девушка, заберите еще вот эту тарелку, пожалуйста.
– Разумеется. – Я подобрала его недоеденную порцию и огляделась, не нужно ли еще у кого-то забрать тарелки. В итоге возвращаться мне пришлось снова с полным подносом объедков.
– Хочешь, я за тебя это понесу? – спросил Эндрю, догоняя меня на пути внутрь.
– Нет, и спасибо, что выставил меня дурой перед той дамой с вином.
– Я просто пытался помочь.
– Не помог. Получилось, как будто я просто не хочу принести ей вино.
– Ну, ты же правда не хотела.
– Потому что мне это запрещено, – рявкнула я.
Он пожал плечами.
– Ну, зато мне разрешено. Я не работаю на мистера Уильямса.
Я рассмеялась.
– Ну да, конечно, куда тебе до настоящей работы.
Эндрю нахмурился.
– А это как понимать? Я работаю.
– На своего отца.
– Мика тоже работает на своего отца.
– Ну и сколько твой отец тебе платит?
– Прошу прощения?
– Что, ты типа сам покупаешь себе костюмы? – Я покачала головой. – Проехали. Это не мое дело. Просто иди, – я кивнула в сторону его внутреннего кармана, в котором лежал мобильник, – и работай.
– И ты говоришь, что это я говнюк, – бросил он, прежде чем развернуться и снова выйти на крышу.
Я сделала глубокий вдох, чувствуя себя уязвленной. Но он был прав. Я и правда вела себя мерзко. С ним. Меня саму бесило, кем я становилась в его присутствии – этой неуверенной в себе, крошечной версией себя. Меня бесило, что в глубине души я знала: это происходит потому, что мне действительно важно, что он думает о моем таланте, моей работе, моем творчестве… обо мне.
Глава 28
В кои-то веки мой поднос был пуст, и мне не пришлось тут же заполнять его снова. На крыше какая-то светская львица в деловом костюме вещала в микрофон о том, как она благодарна за поддержку госпиталя. Мика стояла с подносом у одного из баров. Краем глаза я заметила, как Эндрю скользнул в помещение. Пытаясь не привлекать к себе внимание, я последовала за ним.
