— Филеры запоминают одежду фигуранта?
— Разумеется, но следует иметь в виду: верхнюю одежду, особенно головной убор, легко сменить, и это порой помогает преступнику скрыться. Важнее запомнить манеру походки, как он держит руки, сутулится ли, не хромает или не кособочится и прочее. К примеру, в прошлом году уголовная полиция Берлина выслеживала…
Азеф снова перебил:
— Скажите, что делает филер, если потерял наблюдаемого?
— Внимательно осматривает местность, где это произошло. Допустим, тот зашел во двор нужду справить. Коли это так, то следует спокойно продолжить прослежку. Ну а если потерял наблюдаемого, то обычно возвращается на службу и указывает это в ежедневной рапортичке.
— И все? Разве филер, потеряв объект наблюдения, не обязан спешить туда, где обычно бывает фигурант, скажем, в излюбленный трактир или на квартиру к даме сердца, а?
Медников понял: «Хитрющий, как бес, ему в рот пальцы не клади!» Развел руками:
— Ну конечно, если доподлинно известно, где он должен быть… Но вы — умница! Поступайте ко мне на службу, а?
И они оба весело рассмеялись.
Неразоблаченный фокус
Азеф и Медников с удовольствием потягивали из лафитников прелестный крымский напиток и продолжали беседу. Азеф, упершись буравящим взглядом в глаза собеседника, сыпал вопросами:
— Как выявить прослежку? Самый, на ваш взгляд, надежный способ?
— Надо использовать второго человека, желательно неизвестного полиции. Человек этот должен следовать за объектом наблюдения на значительном расстоянии и пытаться выявить лиц, ведущих наружное наблюдение. Если ему это удалось сделать, надо каким-либо заранее оговоренным образом предупредить своего товарища об опасности.
— Прекрасно! А как соскочить от хвоста?
— Э, батенька, тут много способов! Все зависит от местности, времени суток, количества филеров и прочее. Обычно используют проходные дворы и извозчиков, которых в Москве пруд пруди.
— Как определить, фигурант несет взрывчатку или что-нибудь безобидное?
— Со взрывчаткой преступник обращается с предельной осторожностью, дабы она не рванула прежде времени — от толчка, скажем. Вот почему террористы так полюбили таскать динамит, снабженный взрывателем, в коробках из-под торта. Ведь торт никто не желает помять, стукнуть, так что манера его транспортировки схожа с переносом взрывчатки.
— Когда филер обязан бросить наблюдение?
— Когда его засек, ну, заметил наблюдаемый.
— Как определить: случайна ли встреча наблюдаемого на улице с каким-либо лицом или она произошла по договоренности?
— По той реакции, по той актерской игре, которую сумеют проявить встретившиеся.
— Положим, преступник обнаружил за собой слежку. Но ему во что бы то ни стало надо хотя бы на краткое время посетить какую-то квартиру. Что ему следует сделать?
— Это трудный случай. Но чтобы хоть в какой-то степени сбить с толку прослежку, рекомендуется заходить во многие дома, делая вид, что вы кого-то отыскиваете. — Медников старался отвечать как можно честнее и закончил мыслью: — В каждом деле, Иван Николаевич, нужно руководствоваться смекалкой и здравым смыслом, а еще практическим опытом. И конечно, отлично знать местность, где приходится действовать. Вы, сударь, удовлетворены?
— Положим! — отвечал Азеф и еще раз по лафитникам разлил вино.
Медников дружески сказал:
— Я ответил на все ваши вопросы. Теперь, Евно Филиппович, вы мне откройте тайну, которая долго не дает покоя ни мне, ни моим сотрудникам. Куда вы исчезли, зайдя в магазин Елисеева на Тверской улице?
Азеф понял: «Это охранка за мной следила, здорово я их провел, как дурачков! Ишь, хочет знать, как у меня это получилось, не дождется!» Он выкатил антрацитные глаза и широко улыбнулся:
— Ха-ха-ха! Помучайтесь еще! Время не пришло, чтобы открыть эту тайну.
Медников продолжал настаивать:
— И все-таки! Меня как профессионала это задело…
Азеф с сожалением посмотрел на собеседника:
— И такой наивный вопрос мне задает легендарный филер! — Сделал паузу, наклонился к уху: — Вылез через дымовую трубу! — И рассмеялся собственной шутке. — Меня волнует сейчас другое, и вы, как лицо начальственное, должны мне разъяснить. — Почесал пальцем волосатую ноздрю и вновь уперся умными буркалами в собеседника. — А это правда, что филерам иногда приказывают произвести арест революционеров, пришедших на собрание?
Медников помедлил, раздумывая, как лучше ответить, и в конце концов согласно кивнул:
— Бывает, но крайне редко! Охранка дорожит филерами, это, Евно Филиппович, товар все-таки штучный, — вдруг заговорщики стрельбу откроют, а? Ведь в этом случае есть риск для жизни и агента, и филеров. Вы согласны со мной? Аресты обычно производят полицейские, поднаторевшие в этих делах.
Азеф поднял лафитник с вином:
— За здоровье нашего государя!
Выпили, и Медников стал прощаться:
— Мне вас больше учить нечему. Ваша природная сметка поможет вам выкрутиться из самых сложных ситуаций. Запомните главное правило: никогда не показывайте, что заметили за собой прослежку. Прощайте! — И протянул руку.
Это была их последняя встреча.
Едва Медников покинул Азефа, как в дверь постучали. На пороге стоял сам Ратаев. Азеф рассмеялся:
— Чует кот, где мышка сидит! У меня как раз потрясающая новость. Но для начала вам, сударь, надлежит выпить вина.
Незваные герои
Ратаев выпил. Он находился в приятном возбуждении, ожидая новостей от Азефа. И тот, победительно усмехнувшись, наклонился к собеседнику и вполголоса секретно сообщил:
— Леонид Александрович, вы разговариваете с человеком, которого приглашает для серьезных предложений руководство партии эсеров, находящееся в Женеве.
Ратаев расцвел, бросился обнимать Азефа, даже с восторгом поцеловал в щеку:
— Ай да молодец, ай да умница! Такая удача! Как это удалось?
Азеф кратко доложил обо всех последних событиях и добавил:
— Вот что такое точный математический расчет всех обстоятельств и анализ грядущих событий, связанных с нашими возможными поступками по системе профессора Виктора Ломакина.
Ратаев пошевелил толстыми усами:
— Это кто Ломакин, террорист из партии эсеров?
— Вовсе нет! Это знаменитый математик, который много лет назад преподал мне замечательный урок. Несколько умных слов, вовремя сказанных, стоят десятков философских трактатов!
Ратаев рассмеялся:
— Слава богу, пусть хоть математик, лишь бы не метальщик!
