– Началов, Петя! И вы, Семен Михайлович, бой будет сложный, – снова заговорил Соколов. – У нас всего две машины, две пушки. Ошибаться никак нельзя, потому, если что, немецкие танки остановить будет больше нечем. К мосту их не подпускать. Поставят дымовую завесу, растащат буксиром затор и прорвутся. Риск слишком большой. Поэтому приказ: бить на прямой наводке на предельных дистанциях. Начинать с командирских машин. От ориентира два «одинокая сосна» влево начинается большая промоина. Ее танку не пройти. Петя, бей так, чтобы сгрудить там подбитые машины. Пусть бортами подставляются, обходят в обе стороны. Бей в борт, в моторный отсек, пусть горят, это на психику действует. Пять выстрелов, и менять позицию. Они сегодня артиллерию подтащат. Я уверен.
В воздухе зашелестело, спустя пару секунд за лесом гулко прокатился запоздалый звук выстрела. Потом еще и еще. Первый разрыв случился метрах в двадцати перед окопами, почти у самого моста. Черт, минное поле нам подорвут, подумал Соколов и пригнулся, когда град осколков прошелся над головой. Они что, не боятся повредить мост?
Снаряды падали часто, но разброс был очень большой. Ясно, что корректировщика выдвинуть немцы не смогли, огнем руководил кто-то издалека. Били, скорее, по площади, чем по позиции. Но и это было плохо! Пару часов такой артподготовки и какая-то часть снарядов точно ляжет на позиции пехоты и танкистов. А сейчас важен каждый пулемет, да и каждый танк тоже.
Пригибаясь в люке танка, Алексей снова и снова бросал взгляд на позиции пехотинцев. Пулеметы с брустверов убрали, молодцы, грамотные ребята. Голов из стрелковых ячеек не показывают. Железные нервы, верят в командира, он атаку не прозевает. То и дело, прижимая к глазам бинокль, Соколов осматривал поле перед мостом. Немцы могли пойти в атаку, прикрываясь артналетом.
Но танков пока не было. Скорее всего, немецкий командир знал, что силы обороняющих мост невелики. Наверное, рассчитывал перепахать снарядами окопы, а потом легко взять позиции русских. Видел он и подбитый вчера русский танк. Нет, стискивая зубы, думал лейтенант, не будет вам тут легкой победы. И снова добрым словом поминал Алексей старшего лейтенанта Акимцева, который собрал и подготовил такое боевое подразделение. Опытные солдаты, многие воевали в Финскую. Не вчерашние мальчишки, эти хорошо знали, как вести себя в бою. И сейчас каждый из сильно поредевшего взвода, сидя в окопе, накрывал плащ-палаткой свое оружие – автоматы и трофейные немецкие винтовки. Пулеметчики своим телом закрывали пулеметы. Оружие берегли больше, чем себя.
Танки появились неожиданно. Из-за густой пыли и дыма Соколов не сразу увидел начало атаки. Танки уже разворачивались в боевые порядки, но до них было пока слишком далеко, чтобы открывать огонь. Километра полтора. И шли они медленно. За танками разворачивались в атакующую линию бронетранспортеры. За ними шли грузовики, намереваясь высадить пехоту поближе к мосту.
– Внимание, я «семерка»! К бою, всем – к бою! Подтвердить готовность!
– «Восьмерка» к бою готов! – почти сразу отозвался Началов. – Повреждений нет.
– Тополь, Топол», я «Семерка»! Ответьте!
– «Семерка», – сквозь грохот разрывов пробился голос сержанта. – «Семерка», я «Тополь». К бою готов! Есть повреждение позиций, к бою готов!
Зацепили Блохина! Соколов стиснул зубы и снова прижал к глазам бинокль. Танки и бронетранспортеры развернулись в атакующую цепь и прибавили ходу. Приказав Логунову приготовиться и выбирать цель, Алексей прикинул по дальномеру расстояние. Еще немного, и противник подойдет на расстояние прямого выстрела из танкового орудия.
Командиры все знают, самостоятельно выбирают цели в своем секторе. Пехота будет ждать, когда немцы подойдут на расстояние двухсот метров, только тогда откроют огонь. Когда немцы пристреляются по нашим окопам, «тридцатьчетверки» сменят позиции. Но лучше этого не ждать, менять позиции чаще, не давать немцам возможности пристреляться. Все продумано, все доведено до командиров. Теперь только ждать и следить за ситуацией. Во время боя она может меняться очень часто.
Неожиданно наступила странная тишина. Соколов уже знал, что такой эффект наступает сразу после грохота разрывов. Ты как будто глохнешь в первые минуты. И только потом постепенно появляются звуки, возвращаются привычные ощущения. Правда, первыми звуками, как правило, становятся зловещие звуки моторов вражеских танков.
Так было и сейчас. Соколов смотрел в поле, где бесшумно шли танки и бронетранспортеры. До них было уже меньше километра. И вот стал ясно слышен рев моторов и лязг гусениц.
Первым выстрелил Началов. Наверное, именно с этим выстрелом окончательно вернулся слух. Гулко и как-то задорно-звонко выстрелила «тридцатьчетверка». До боли, до тоски родной звук.
– Молодец, Петя, – раздался в шлемофоне довольный голос Логунова.
Алексей повел биноклем и увидел, что в немецкой цепи второй справа танк замер на месте. Из-под его башни зачадил дымок. Откинулись люки, танкисты спешно покидали подбитую машину. Хорошее начало, решил лейте-нант.
Но радоваться было рано: на них шло шестнадцать танков и, судя по количеству бронетранспортеров и грузовиков, до батальона пехоты.
«Семерка» дернулась от выстрела, чуть качнувшись на амортизаторах. Соколов плечом смягчил толчок об открытый люк.
– Виноват, исправлюсь, – зло прозвучал голос Логунова. – Бронебойным!
Командирский «Т-IV» продолжал идти. В верхнем люке даже была видна голова танкиста в больших наушниках с микрофоном в руке, который руководил боем. Но старшина не промахнулся. Болванка, выпущенная «семеркой», все же угодила в танк, только ниже смотровых приборов механика водителя. Наверняка зацепила и траки гусеницы, а может, и направляющий каток. Танк вдруг резко развернулся на месте, бешено загребая одной целой гусеницей. Вторая, лопнувшая, стала разматываться на глазах.
– Выстрел! – рявкнул Логунов и тут же вполголоса с удовлетворением добавил: – Сука!
«Семерка» снова выплюнула смертоносный снаряд. Командирский «Т-IV» получил удар точно в боковую часть башни. Соколов хорошо видел вспучившееся серое облако, которое образуется при попадании бронебойного снаряда.
Немецкие танки сразу сбавили скорость и открыли огонь по перепаханным снарядами позициям за мостом. Бронетранспортеры начали высаживать пехоту. Сзади остановились грузовики, через их борта стали прыгать солдаты в серо-зеленых мундирах. Поле за танками постепенно заполнялось цепями пехоты. С бронетранспортеров открыли огонь пулеметчики. Две пули угодили в крышку люка на уровне груди Соколова. Еще несколько свистнули над головой. Огонь был плотный – окопы поливали свинцовым ливнем одновременно больше двух десятков пулеметов.
Танки били фугасными и осколочными снарядами. Взрывы рвали и без того израненную землю. После нескольких выстрелов «тридцатьчетверок» вокруг них в землю стали зарываться немецкие бронебойные снаряды. В башню танка Началова угодило уже две болванки, но под острым углом, не повредив машины.
Сержант вывел машину из окопа, выстрелил, и «тридцатьчетверка» исчезла за бревнами разрушенного блиндажа. Еще несколько минут, и в поле уже горели шесть немецких танков. Черный чадящий дым поднимался высоко в небо.
