– Карл, ты видишь это? – спросил обер-лейтенант командира своего танка.
– Так точно. Это русские танки, – отозвался танкист. – Прикажете подбить их? Через несколько минут они будут у меня на прицеле.
– А почему они так странно выглядят? Не думают ли русские таким камуфляжем обмануть нас? Что за нелепость!
– Думаю, это неисправные танки, господин обер-лейтенант. Русские их просто перегоняют в ремонтные мастерские. Возможно, у них повреждены башни. Я думаю, что под брезентом башни танков повернуты стволами назад. Прикажете стрелять?
– Подожди пока, Карл, – задумчиво проговорил офицер, которому понравилась мысль своего солдата о награде. – Постараемся подпустить их поближе. Если они пойдут через мост, мы сможем захватить их. Не стреляй, пока они не подойдут к ориентиру «развилка дорог». Нет, Карл, вообще не стреляй без команды.
Танки спокойно шли, ветер трепал рваный выгоревший брезент, которым русские танкисты зачем-то укрыли башни своих машин. Обер-лейтенант отдал приказ приготовиться к бою пулеметчикам, которые находились в окопах.
Сегодня утром захватить мост удалось довольно легко. Сначала поработала авиация, а потом штурмовая группа при поддержке двух танков пошла в атаку. Пулеметные гнезда расстреляли из орудий. Сопротивление было слабым, русские не ожидали атаки. И эти их нелепые танки тоже не выглядят угрожающе. Наверное, все же следует расстрелять их, не подпуская к мосту. Вон они уже на расстоянии меньше километра от моста.
– Телефон. – Офицер протянул руку, но солдат вдруг стал показывать на дорогу.
Обер-лейтенант изумленно смотрел, как два танка с брезентом на башнях продолжали идти вперед, а танк, который они тащили на буксире, вдруг остановился. Оборвался трос?
Дальше стало происходить непонятное. Остановившаяся «тридцатьчетверка» начала поворачивать башню. Два танка, которые продолжали идти к мосту, тоже шевельнули пушками, брезент с башен вместе с маскировкой из веток полетел на землю.
Немецкий офицер схватил трубку полевого телефона, но в это время в воздухе зашелестел снаряд, а спустя секунду донесся звук выстрела танковой пушки на дороге.
– Карл, огонь! – крикнул в трубку обер-лейтенант. – Огонь по русским танкам!
Но в ответ на его приказ из трубки раздались крики и ругань. В ушах еще гудело от удара русской болванки о башню немецкого танка, стоявшего за насыпью слева от моста.
– Заклинило башню, электропривод не справляется… Не можем повернуть, не хватает хода орудия…
Второй выстрел русского танка стал роковым. Бронебойный снаряд пробил башню немецкого «Т-III». Начался пожар, в трубке слышались предсмертные вопли.
Второй танк выстрелил в сторону русских танков, которые неслись к мосту, но промахнулся.
Теперь обер-лейтенант понял, что произошло. Он видел, что его обманули этой простой азиатской хитростью. Тот танк, что стоял на дороге, начал расстреливать позиции, как в тире на постоянном прицеле прямой наводкой. Он был самым опасным, потому что целился в спрятанные танки. Видимо, русские успели до этого изучить позиции и определить цели. Танк на дороге был самым опасным, но оставшийся немецкий танк стрелял не в него, а в те «тридцатьчетверки», которые шли к мосту. И раз за разом промахивался по движущимся целям. Следующим выстрелом русские подбили и его.
Теперь и две другие «тридцатьчетверки» открыли огонь по огневым позициям. С короткими остановками они стреляли осколочно-фугасными снарядами, поднимая фонтаны земли и разрушая окопы. С брони стали спрыгивать пехотинцы, пригибаясь и грамотно используя естественные складки местности, они приближались к окопам. Был слышен характерный резкий треск советских «ППШ».
Обер-лейтенант выкрикивал команды в трубку полевого телефона, пытаясь перекричать грохот боя. Замолчал фланговый пулемет, потом взрывом разбросало укрытие второй пулеметной ячейки. Вперемешку с дымящейся рыхлой землей валялись обломки досок, битый кирпич. Один из солдат корчился в этом крошеве и истошно кричал.
Три орудия русских беспрестанно били по немецким окопам. «Тридцатьчетверки» подошли к самому мосту и поливали из пулеметов, не давая возможности поднять голову.
Обер-лейтенант потребовал связь с командованием. Нужно было срочно доложить, что он не может удержать мост, потому что на него неожиданно вышли советские танки. Пуля ударила немецкого офицера в лоб, и он, не выпуская из рук телефонную трубку, повалился ничком на бруствер окопа. Радист пережил своего командира всего на несколько секунд: две пули, звонко ударив в металл, пробили его каску.
Они уже не видели, как из леса выехали два советских грузовика и понеслись к мосту на полной скорости. А еще через пять минут советские автоматчики ворвались на немецкие позиции. Полетели гранаты, затрещали «ППШ». Солдаты в зеленой выгоревшей форме появлялись неожиданно, то с одной, то с другой стороны, они били очередями вдоль окопов, то и дело завязывалась рукопашная.
Не выдержав бойни, несколько немецких солдат бросились в сторону реки, но бойцы Акимцева хладнокровно расстреляли бегущих автоматными очередями.
– Ну, все, кажись, порядок, – вытирая рукавом гимнастерки потное лицо, сказал сержант Блохин. – Пошарьте тут, хлопцы, а я к командиру.
Алексей откинул тяжелый люк танка, вылез на броню и уселся, свесив ноги. Перерытые в начале дня снарядами и мелкими бомбами позиции сейчас превратились в свежее вспаханное безумным пахарем поле. Чернела земля, голыми черепами белели вывернутые булыжники, торчали обгорелые и расщепленные бревна. И всюду – немецкие трупы.
Расчет Соколова оказался верным. Камуфляж танков не смог обмануть немцев, но позволил ослабить их бдительность, в результате короткого замешательства помог выиграть несколько драгоценных минут. Этого времени хватило танку Коренева на два первых выстрела. Его наводчик подбил первый немецкий танк у насыпи и дал возможность двум другим «тридцатьчетверкам» подойти ближе. Третьим выстрелом он поджег второй немецкий танк. А дальше сделали свое дело осколочные снаряды и пулеметы.
Сержант Блохин со своим отделением действовал умело – молодцы автоматчики! А потом уже подоспели танк Коренева и машина со взводом Акимцева.
Бой закончился. Старший лейтенант шел с автоматом в руках по развороченной земле и разглядывал убитых. Подойдя к танку Соколова, Акимцев положил на крыло свой «ППШ» и сдвинул на затылок фуражку.
– Много у них появилось молодых солдат, – хмуро сказал он. – Хорошо мы повоевали. Мобилизованной армии уже не хватает, стали призывать зеленую молодежь. А нам это на руку – необстрелянные, пороху толком не нюхали. Небось наслушались, как с маршами по Европе проходили, а не тут-то было! – Акимцев вытянул руку и выставил на запад внушительный кукиш. – Вот вам всем! – Помолчав, добавил: – Восемь убитых у меня. Из них шестеро из отделения Блохина. И раненых двенадцать человек. Трое еще могут в строю остаться, а остальные нет.
– Твои ребята – молодцы, Захар. – Соколов спрыгнул с брони на землю. – Я боялся, что мы здесь их всех положим и танки потеряем. А мы задачу выполнили.
