– И что, ничего нельзя сделать?
– Можно сделать, Яша, можно. Я этим сейчас и занимаюсь. Так что, не шуми. Камешки я заберу себе, а денежки тебе сейчас отдадут. Пятьдесят процентов! Ты меня понял? – и Матвей Гаврилович Супонев, даже не дождавшись ответа управляющего банком, выглянул за дверь и позвал своего человека с кейсом. – Вот здесь деньги, – когда кейс лег на стол, сказал Матвей Гаврилович, – они твои. А через пару недель, если все будет хорошо, ты получишь и остальную часть.
– Пару недель?! – воскликнул Березин. – А раньше нельзя?
– Было бы можно – получил бы раньше.
Но я же тоже деньги не рисую, Яша. Ты же знаешь, каким трудом они даются и какому количеству людей мне приходится платить.
– Знаю, знаю.
– Ну вот тогда пойми меня и отнесись к моим проблемам, как к своим. А что это у тебя, Яша, за красавица сидит в приемной за компьютером?
Березина даже передернуло от такого наглого замечания Супонева.
– Новенькая моя секретарша.
– Сколько лет?
– Молодая еще, двадцать два года.
– Ну, Яша, самый возраст. Пробовал, как она?
– Ничего вроде бы…
– Пришли ее ко мне, а? И познакомь. Мне она понравилась.
– Хорошо, как-нибудь устрою.
– Не как-нибудь, а сегодня же вечером.
Заскочите ко мне за город вместе с ней.
– У нее сегодня месячные, Матвей Гаврилович.
– Месячные, говоришь? – вскинув седые брови, переспросил Супонев.
– Да, месячные.
– А ты что, ее личный гинеколог?
– Не личный, но знаю.
– И все-то ты, Березин, знаешь! Только вот бедный ты какой-то… Хотя, наверное, нет. Небось, уж припрятал где-то изрядную сумму, а? – принялся подтрунивать над своим партнером Матвей Гаврилович Супонев, прохаживаясь по кабинету. – Банк у тебя модный, мебель итальянская, компьютеры, шмутеры, сейфы… В общем, скорее всего, ты мужчина не бедный, а даже, может быть, как все люди с еврейской кровью, богатый.
– Да будет тебе, Матвей Гаврилович, опять к пятой графе придираешься!
– Не придираюсь я! Это кому что бог дал.
Вот я русский, ты еврей, хоть и говоришь, что полукровка. Но ты, Яш, настоящий еврей, по всем твоим повадкам видно.
Яков Березин поморщился от таких слов.
Но в общем он остался доволен предложением.
В банке было к чему придраться, и аудиторская проверка для Березина была страшнее революции, страшнее конфискации. А если Супонев обещает помочь, значит бояться нечего.
И Березин хлопнул в ладоши:
– Немного коньяка?
– Давай свой коньяк. Небось, французский?
– А то как же!
– Пусть твоя девочка все сделает, я хочу полюбоваться на ее ножки.
Березин и Супонев сидели за столом, а референт управляющего банком принесла серебряный поднос, на котором красовалась еще не начатая бутылка коньяка, два низких бокала, спиртовка для разогрева коньяка и кофеварка.
Еще на подносе стояли тарелочки с фруктами и тонко порезанными лимонами.
Когда секретарша ставила бутылку на стол, рука Матвея Гавриловича скользнула по ее бедру. Девушка вздрогнула, но ее лицо осталось спокойно. Рука Супонева скользнула по гладкому бедру и застыла на ягодице.
– Хороша, хороша девушка! И сколько тебе платит этот супостат? Как тебя зовут, девушка?
– Рита меня зовут.
– Маргарита, значит, – уточнил Супонев. – Так сколько же тебе этот супостат платит?
Маргарита посмотрела на своего хозяина.
Тот кивнул, давая ей разрешение назвать сумму. Та произнесла.
Супонев расхохотался животным смехом:
– Да ты у меня, Маргарита, заработаешь эти деньги за одну ночь или за один вечер. Как тебе больше нравится?
– Нет, нет, что вы, Матвей Гаврилович! Я хочу работать здесь.
– Ну так и продолжай работать здесь. Тебя же никто не, увольняет.
Березин тоже ухмыльнулся. Пальцы Супонева взяли дольку лимона.
– Ну давай, подогревай коньяк, что ли, Маргарита. Выпьем. Может, и ты присоединишься?
Девушка опять посмотрела на управляющего банком. Тому ничего не оставалось делать. Кому-кому, а вот Супоневу Березин не мог отказать ни в чем. Он был крайне доволен тем, как прекрасно все можно будет уладить с аудиторской проверкой Центробанка.
Маргарита села, а затем немного подумав, закинула ногу за ногу. Супонев даже причмокнул от этого зрелища. В женской красоте он разбирался так же хорошо, как и в драгоценных камнях, а может даже и лучше.
Тут уж никакой Лазарь Моисеевич наверное, не дал бы ему фору. Матвея Гавриловича часто приглашали в жюри различных конкурсов, где он рассматривая красавиц, выносил свой вердикт, забраковывая девушек так, как заводчик забраковывает непородистых лошадей.
Маргарита была хороша. В ней имелось что-то такое, что не поддавалось определению.
Это была врожденная грация плюс молодость и то неуловимое изящество, которое бывает у людей, когда они сами не понимают насколько они хороши. Все эти качества сочетались в Маргарите.
– Где ты ее нашел, Яша? – смакуя коньяк, поинтересовался Супонев.
– Не на конкурсе красавиц, естественно, – сказал Березин.
– Да, там такие не попадаются. Там, как правило, шлюхи и полные дуры, которые мнят, что смогут сделать карьеру фотомодели или супер-манекенщицы. Но, как правило, выходят замуж за мелких бизнесменов или коротают свою молодость в публичных домах.
От того, с каким цинизмом говорил Матвей Гаврилович Супонев, Маргарита даже покраснела. Но это ей шло. Ее темные глаза под густыми бровями засверкали.
– Не нравится? – по-детски наивно поинтересовался Матвей Гаврилович, кладя свою большую ладонь на руку девушки.
– Да нет, говорите, что вы, Матвей Гаврилович!
– Нет, если тебе не нравится, я не буду.
Он вообще очень быстро переходил от деловых разговоров к разговорам на совершенно другую тему, как правило, на разговоры о женщинах. И если бы у Березина не зазвонил телефон, по которому искали Матвея Гавриловича Супонева, то все сложилось бы, возможно, по-иному. Маргарите прямо сейчас пришлось бы сесть в шикарный лимузин на заднее сиденье к Супоневу и укатить за город. Но звонивший по телефону был человек очень влиятельный и Матвей Гаврилович Супонев оказался ему очень нужен.
– Слушай, Матвей Гаврилович, – после приветствия раздался мужской голос явно с военными нотками, какой присущ только крупным военачальникам.
– Да, я слушаю, весь внимание.
