Как всегда в России, крайняя и самая жестокая мера применяется как обычная и нормальная. (Меня вот поражает эта избыточная жестокость. Взять хоть сталинские лагеря – ясное дело, социализм было не построить без рабской силы. Но зачем столько злобы, издевательств, унижений, пыток, мучений, ведь они были абсолютно нецелесообразны.) В фильмах из западной жизни мы часто видим, как скучающие инспекторы подсовывают водителям на лобовое стекло штрафы за неправильную парковку. Сунул – и дальше пошёл, водитель не оплатил – ну, заскрипело колесо правосудия. Но для каких надобностей эвакуировать автомобиль на штрафстоянку, если он никаких особых трудностей и препятствий движению не создаёт?
У меня раз случилась чудная история. Дело было в августе, возле Исаакиевского собора. Я улетала назавтра в Черногорию и зарезервировала себе время в салоне красоты – кто ж едет отдыхать на море без отделки ноготков. Поставила маленького рядом с другими, у дома со львами, который теперь гостиница. Вернулась через два часа…
Чувство человека, который подходит к своей машине, а машины нет, – это особенное чувство, которому пока что нет названия. Похоже на сильный, но не смертельный удар куда-то в солнечное сплетение, смесь растерянности, возмущения, ужаса и гнева. Украли? Но кому может понадобиться мой крошечный шевролёнок, да и кто станет угонять машину из центра-перецентра, нашпигованного камерами и полицией. До сих пор я с феноменом эвакуации не сталкивалась, но знала о нём, естественно. Поэтому я поступила так: на дрожащих ногах вошла в гостиницу, включила «женщину в беде» и обратилась к портье. «Сынок! – сказала я ему, и слезу в голосе даже не пришлось подделывать. – Сынок! Поставила у вас машину. Её нет. Наверное, эвакуировали. Не знаю, куда звонить! Помоги ради Бога». (Тогда ещё мой телефон не был подключён к интернету.)
Портье мгновенно нашёл нужный телефон, и я выяснила, что шевролёнка утащили на штрафстоянку по адресу – Обводный канал, номер дома двести такой-то. Взяла такси и по дороге пожаловалась шофёру на беспредел, найдя полную психологическую поддержку. И объяснение происшествию: «Да они так деньги делают»…
Заплатила на эвакопункте (по счастью, я не оставила документы в машине, я их всегда ношу с собой), заплатила в отделении ГИБДД, где поджидала меня крупная очередь из терпил, довольно разнообразных по социальному положению. Один холёный боровичок (видно, руководитель среднего звена) никак не мог в толк взять, почему о происшедшем ему не сообщила его космическая сигнализация. Тут же усмехался в бородку бывалый дачник, владелец «копейки». Утаскивали всех без разбора – рейд у них был. Наконец, отпустили меня, а вся моя вина заключалась в том, что я поставила машину не вдоль движения, а поперёк, притом она никому не мешала, просто стояла в неправильной позиции.
На город опустилась ночь, как говорится. Навигатора у меня нет, я уже рассказала. Обнаружилось, что бензин на нуле. Как добраться с Обводного канала (я попала в самый дохлый и засмурканный, финальный его сегмент) до Васильевского острова – я без понятия. Помню, куда-то туда… и поехала куда-то туда, да не там свернула… Город стал расправлять передо мной свои неопрятные конечности. В безлюдной тьме мелькали какие-то промышленные сооружения, руины, сторожки… совершенно некстати мне вспомнился фильм Балабанова «Груз 200», там тоже – только сверни с тропинки… Бензина нет, на чём еду – сама не знаю, Черногория удаляется как мираж, да она мираж и есть…
Хватило ума развернуться и поехать назад. Через несколько минут я увидела спасительный указатель «Лермонтовский проспект», и счастье, похожее на лазурь самых нежных стихотворений поэта, залило душу. Я дотянула до дома!
И после этого вы хотите, чтобы мы любезно и милостиво дозволяли эвакуатору перестроиться? Чтобы он свободно ехал терзать очередную бедолагу?
Широка русская душа, но нет в ней места для предателей. Знаем мы это ваше «Я выполнял приказы, я не виноват».
Ю – Юг и север
Большие страны, имеющие значительную вертикаль протяжённости, обладают климатической, исторической и ментальной разницей Юга и Севера. Стало быть, есть своя специфика в движении с Юга на Север – или же с Севера на Юг. И правильным было бы самоосознание себя как человека Юга, человека Севера или нейтрального гражданина, который сбоку или посерёдке. Я человек Севера, мне на юге… м-м-м… напряжённо, так скажем.
Дело в том, что культура в нашем северном понимании (в том числе культура вождения), как утверждают некоторые исследователи, немножко заканчивается в районе Воронежа. Начинаются инспирации, эманации и прочие веяния Юга – в том числе Украины и Кавказа. Стало быть, колорит местности всё явственнее определяет мужчина Юга. А что главное в мужчине Юга? То, что его должно быть заметно за километр, когда он идёт, а когда он едет – так за несколько километров. Тут не до наших северных нюансов, полутонов и оттенков.
Жизнь становится ярче, проще, откровеннее. Спадают стыдливые облачные покровы. Жизнь – опасная штука… Скорее всего, всё обойдётся, однако ехать в одиночестве на Юг, без семьи, без компании, для самой отпетой бабазы ру – такая же благоразумная акция, как отправиться одной субботним вечером в кавказский ресторан.
Говорю на основании опросов и личных впечатлений, добытых без опыта личного рассекания страны с севера на юг.
Я дальше Воронежа не заезжала.
Я – Я
Изменилась ли я, сев за руль? Обрела ли новые привычки, проявились ли дополнительные черты характера, усугубилась ли рефлексия, пополнила ли я свои знания о мире?
Знаний о мире добавилось безусловно. Дорога перестала быть неведомой, её знаки читаются, её персонажи сделались знакомы. Больше всего мне нравится, конечно, расширение области свободы воли (села-поехала). Увеличение компетенции – теперь, пребывая пассажиром рядом с водителем, я всегда смогу затеять грамотный разговор. К примеру, вежливо кашлянув, спросить: «Ну, а что вы скажете за “рено дастер”?» Настоящей автомобильной искушённости во мне нет, однако для невинного road-talk знаний хватает. Приятен и род несомненного уважения, который вижу на лицах знакомых мужчин, – хотя нет ничего особенного в умении водить, бабаза ру всё-таки переходит в другую категорию человеческих существ, категорию потенциальных настоящих товарищей. С явной симпатией смотрят на меня продавщицы на заправках – им нравится, что такая же за рулём, может, и они скоро станут подъезжать на своих авто к заправкам, а не только чеки пробивать…
Однако тезис моего знакомого о том, что каков ты есть, таким и на дороге будешь, разумеется, справедлив. Не стала я лучше. И хуже не стала. Но мне удалось выбрать новое поприще для моей несомненной жадности к жизни. Я хочу жить! А, перевалив на шестой десяток, жизнь так явно начала скукоживаться… Когда мне было двадцать пять лет, вообще никто не умирал, сейчас пошло такое безобразие, прямо каждый день мрут. Бряцает всем арсеналом скверных пыточных орудий старость, ландшафт бытия скудеет… С ужасом ждать ли этого мгновения, когда придёт убийца – скука?
Нет! Я ещё порыпаюсь.
