– А он тебя…
– Да, насиловал, – спокойно ответила Ульяна. – Не сразу начал. Наверное, поначалу он сам боялся. И не верил, что все у него гладко прошло. Но спустя где-то полгода он впервые велел мне раздеться. Сделал несколько откровенных фото. А потом… Он давно в тюрьме, и надолго. Но я до сих пор боюсь, что фото где-нибудь всплывут.
– Я бы с ума сошла…
– Он мне не давал сойти с ума. Боялся, наверное. Не за меня. А что потеряет игрушку. Заставлял меня спортом заниматься. Сам садился на стул и следил, чтобы я не халтурила. Заставлял читать книги. И разговаривать с ним. Он меня хорошо кормил…
– Как хорошо, что его посадили!
– Знаешь, я первый год каждый день мечтала, чтобы он сдох. Смотрела в его лицо. Даже улыбалась ему иногда. Боялась, что он разозлится. И надеялась, что опомнится и выпустит меня. Но однажды он пропал на три дня. И мне стало страшно по-настоящему. Какой-то запас еды у меня был. Воды было сколько угодно. Но долго я бы там одна не протянула. Когда Юра появился, я была готова на шею ему кинуться и расцеловать. Он это заметил. И с тех пор практиковал такое нарочно. Мог и две недели не появляться. Прошел еще год, и я начала дорожить его общением. Потому что с ума сходила от одиночества. Я боялась, что он бросит меня там умирать. То, что не отпустит, уже понятно было. Два года держал девушку в подвале… Это уже большой тюремный срок. Я смирилась с тем, что остаток жизни проведу вот так.
– А тебе никогда не хотелось… Ну…
– С собой покончить? – Ульяна понимала ее с полуслова. – Ну, пару раз думала. Только вот мне бы не хватило силы воли. Кстати, и Юра это прекрасно понимал. Он был хорошим психологом. Однажды разоткровенничался и сказал, что выбрал меня по целому ряду качеств. Не только потому, что у меня не было в городе близких друзей и родственников. Таких моделей в Москве полно. Он сказал, что я, с одной стороны, виктимная, и это очень возбуждает. А с другой – во мне достаточно витальной силы, чтобы выдержать все на свете. Это очень редкое сочетание. Юре повезло со мной. Так он считал… Прошло два года, и я начала бояться, что он найдет себе новую игрушку, а меня бросит тут помирать. Он все чаще меня оставлял – сначала на день-два, потом на неделю. Я не знаю, как у меня получилось не сойти с ума. И я начала стараться ему угодить. Теперь он меня уже не насиловал. Я сама пыталась исполнить в постели что-нибудь эдакое, чтобы его заинтересовать. На все была готова, лишь бы он не бросал меня. И при этом его ненавидела. А он все понимал. И изгалялся. Капризничал.
– Как же тебе удалось спастись?
– Да совершенно случайно. Проводку закоротило. В доме начался пожар. Мне повезло – Юра находился со мной внизу. В моей постели. Тем последним летом это была уже редкость. Он заходил все реже и реже. Поэтому реально повезло. Если бы он был наверху, он бы не стал за мною спускаться. Я в этом абсолютно уверена. Но эффект неожиданности. Паленым запахло, комнату дым заполонил. Он рванул наверх, и я за ним. Мы оба выскочили. Он попытался меня схватить, но я собрала все силы и вывернулась. Убежала. Кричала очень. Ему тоже пришлось из дома выскочить. Домик был деревянным, огонь его быстро охватил. Мы оба были совершенно голые. И еще повезло, что это было лето, ранний вечер. Вокруг полно людей. Все сбежались. Я вцепилась какой-то женщине в рукав. Она меня увела. Я видела, каким взглядом меня Юра провожает. Скрыться от полиции он и не пытался.
– Как же тебе удалось замять эту историю? Такой скандал! Известная модель четыре года живет в подвале…
– К родителям обратилась. Рассказала им все честно. Они продали свою вторую квартиру, чтобы мне помочь. Юристов хороших наняли. Я толком и не вдавалась в подробности, что те делали. Не до того мне было.
– И ты еще умудряешься нормально жить, работать…
– Ну, я прошла посттравматическую терапию. Правда, с родителями опять пришлось порвать. Они настаивали, чтобы я вернулась в Волгоград. Жила с ними. Только вот мне совсем не хотелось из одного плена сразу в другой. А работаю я так много, чтобы деньги им за квартиру вернуть. Почти ничего и не трачу, все им посылаю. Как и раньше, они не хотят со мной общаться. В общем, жизнь вошла в свою колею!
…И вот теперь, лежа в подвале на бетонном полу, Алена вспоминала всю эту историю. Тогда ей казалось, что произошедшее с Ульяной – это нечто из ряда вон. Какой-то сюжет мрачного хоррора. А ведь сколько девушек вот так пропадает без вести. Родственники сначала их ищут, а потом смиряются. Начинают считать мертвыми. А они, может быть, где-нибудь томятся. У какого-нибудь сумасшедшего в подвале.
Только вот ситуация Алены была страшнее. Ульяна хотя бы знала своего похитителя. Она могла хотя бы попробовать подобрать к его сознанию ключики. У нее хотя бы были трамплины, чтобы от них могла оттолкнуться мысль. Алена же пребывала в полной растерянности. Она понимала, что имеет дело с настоящим психом. Он уже убил собаку – специально, чтобы ее напугать. Не пожалел породистого щенка. Хладнокровно отрезал ему голову. У него есть опыт убийства. И он давно помешан на ней, Алене. Непонятно, почему именно на ней. Да, она была признанной красавицей, но мало ли таких в Москве? И она, в отличие от Ульяны, не была одинокой. Судя по всему, маньяк знал о ней все. Он не мог не знать о Павле Сергеевиче. О том, что у него есть деньги и связи. Он знал о Марине, частном детективе. И скорее всего, имел отношение к ее исчезновению. Его ничего не пугало. Ничего не останавливало. И это было страшно.
…Сколько времени Алена провела так, на бетонном полу, в полузабытьи от страха?
Она потеряла счет.
Она вдруг поняла, что такое относительность времени.
Совсем недкак навно говорила об этом с Павлом Сергеевичем.
Вернее, он говорил, а она только посмеивалась, считая, что он впал в трогательное состояние пафосной меланхолии.
– Если я когда-то и мечтал возвратиться в прошлое, то вовсе не затем, чтобы заново пережить какие-то события, – говорил он, задумчиво потягивая херес. – В моей жизни событий хватает. Сейчас она объективно интереснее и полнее. Но мне бы хотелось снова вкусить то волшебное состояние бесконечности. В детстве время было бесконечным. Это банально. Все это знают. Нет ничего более банального и ничего более страшного, чем прописные истины.
– Ты просто боишься постареть, – Алена взъерошила его седеющие волосы. – И зря. Ты еще ого-го! И много лет таким останешься.
– Ничего-то ты не понимаешь. Ты еще не в том возрасте, чтобы понять. Мне вот кажется, что буквально позавчера я встречал Новый год в Париже. Я даже запахи помню! А это было семь лет назад! Семь лет пролетели. Как будто бы и не бывало. Как будто бы я подписал договор с эльфами, которые крадут время.
– Говорят, медитация помогает. Моя подруга одна на какие-то ретриты в Непал все время сваливает. Говорит, это билет в вечность.
– Иллюзия, – поморщился Павел Сергеевич, допивая херес. – Неплохая. Но и ничем не лучше всех остальных иллюзий.
И вот теперь Алена вспомнила этот диалог, который произошел в какой-то другой, беззаботной и легкомысленной, жизни. И подумала о том, что вот она – вечность. Добро пожаловать! Никакой машины времени, возвращающей в детство, не надо. И никаких непальских учителей медитации. Все дешево и сердито. И по-настоящему.
