– Невероятно серьезная.
– Тоскливый мрак.
– Выскочка.
– Всех осуждает.
По крайней мере, у троллей оказались хорошие манеры, и они не стали прятаться за аватаркой с изображением яйца.
Удивительно, но почему-то я не восприняла эти негативные оценки на личном уровне. Такого не происходит, когда человек откровенно говорит о своих смешанных реакциях. И, честно говоря, многое из сказанного было правдой. Именно такой я представала людям, когда была закована в фальшивые доспехи, – а это случалось всегда, когда я чувствовала собственную уязвимость. Люди реагировали на мою фальшивую личность. И оказалось, что личность эта так себе.
Участники группы перечислили мои качества, которые хотели бы узнать получше. Я никогда не думала, что когда-нибудь это услышу. Кто-то назвал меня «бесстрашной и честной». Другой участник группы сказал, что я мудрая. И добрая. Но Кронпринц превзошел всех. Его слова стали для меня самой большой неожиданностью.
– Заслуживающая любви! – воскликнул он и улыбнулся.
Это занятие оказало на меня колоссальное влияние. Но я не советую заниматься чем-то подобным самостоятельно. Скажите мужчине, что видите его «враждебным, не желающим помогать и полным презрения – похожим на мою мать», и готовьтесь к обвинениям в жестоком отношении. Но я понимала, что понимание того, почему я воспринимаю определенные ситуации определенным образом, будет полезно в моей повседневной жизни. И знаете почему? Потому что это было связано только со мной – и ни с кем больше.
– Но что делать, если человек действительно совершенно ужасен, Джей? – спросил один из членов нашей группы. – Порой люди ведут себя безобразно, сколь бы рассудительны и разумны мы ни были.
– Да, такое случается. Но вы не в силах изменить их поведение. Вы можете контролировать только собственные реакции.
Не все моменты были радостными и теплыми. Порой бывало очень тяжело, и в такие моменты я начинала сомневаться в ценности всего процесса. Мы выполняли упражнение на прощение, пытались проникнуться сочувствием к родителям – и в это время я чувствовала, как меня охватывает жаркая ярость. Я злилась при мысли, что другим удается выходить из этой ситуации, что они могут залечить раны прошлого собственными действиями. А мне что делать? Мило болтать среди надгробий? Когда занятие закончилось, я выскочила и расплакалась в коридоре. Ко мне подбежал Кронпринц. Он попросил кого-то позвать Джея.
Я не плакала с такой силой с самого детства. Меня трясло, я даже подвывала. Безудержные слезы текли по моему лицу.
– Я не могу примириться с папой. Его больше нет, Джей. Как мне быть? Уже слишком поздно.
– Я это знаю, Эмили. Но что, если это способ обрести внутренний покой? Прощение приходит изнутри. Я думаю, это возможно.
Вечером после той истерики я написала папе письмо и сразу же почувствовала себя лучше. Я писала, что теперь понимаю, почему он постоянно бежал от нас. Что я поняла его страх. Ему было легче стремиться к новому началу, чем разбираться с тем, что всегда заставляло его бежать. Я благодарила его за все хорошее – за остроумие, блестящий ум, мудрость, отказ идти на компромиссы. Все это пошло мне на пользу. И я смогла сосредоточиться на этом, а не думать о том, чего так никогда и не получила.
Оказалось, что Джей был прав. Для того чтобы простить человека, вовсе необязательно, чтобы он стоял перед вами.
На одном из последних занятий мы говорили о нашем будущем и о жизни, которой хотим для себя. Я знала, чего хочу. Того, что, как мне всегда казалось, принадлежало другим. Если говорить словами Фрэнка, я хотела действовать в мире, а не позволять миру воздействовать на меня. И я составила список.
1. Красивый дом, наполненный вещами, которые мне нравятся. Дом, который будет отражать мои порой странные пристрастия, а не то, что я вижу в журналах интерьеров. Если описать вкратце, то это будет нечто среднее между французским деревенским домом и спальней избалованного ребенка с легким намеком на шик из «Что случилось с Бэби Джейн».
Я обязательно куплю себе лампу, о которой кто-то из глянцевого журнала сказал, что такие были в моде «целых два года назад».
2. Новая карьера, посвященная тому, что я люблю. Я буду писать о том, что для меня важно, и выступать на радио. Я хочу, чтобы мои интервью длились не полчаса, проходили не в гостиничных номерах под присмотром рекламного агента и касались не духов и нарядов. Я хочу честно разговаривать с людьми об их жизни. И я хочу написать книгу. Нет, не рассказывать людям, что я пишу книгу, просматривая на YouTube ролики из реалити-шоу. Я хочу написать настоящую, глубокую и трогательную книгу.
3. А еще я заведу щенка.
Нет, честно! Я действительно заведу щенка!
Глава тринадцатая
Три месяца спустя
– А как ты его назовешь? – спросила Мими с пассажирского сиденья, чередуя наш разговор с чатом в «Ватсаппе», где, как я подозревала, постоянно присутствовали смеющиеся и плачущие смайлики.
Мы ехали в Хэмпшир, чтобы посмотреть на щенков ши-тцу.
– Думаю, как старого завсегдатая паба – Дереком или Гарри.
– Или Рэймондом?
– Рэймонд! Отлично! Тогда мы сможем называть его Рэем! – В детстве я так называла Рэйч. – Мне нравится!
– Господи боже, ты просто ОБЯЗАНА назвать его Рэймондом!
Мими выбрала на моем телефоне музыку, и мы покатили дальше, подпевая Тейлор Свифт и Кэти Перри. Вскоре после нашего разговора о Рэймонде Мими переключилась на альбом хитов «Спайс Гёрлз». Началась баллада «Мама», и я стала подпевать, хотя мне всегда больше нравился другой этап их творчества – когда они ходили все в черной коже, как пустынные ниндзя, и злились, что мальчишки заставляют их испытывать «слишком уж много эмоций».
Может быть, все потому, что я слушала песню «Мама» вместе с Мими. Может быть, дешевая поп-музыка пробудила во мне воспоминания о том, как в 90-е мы с сестрой подкрашивали губы в туалетах баров. Но сладкий голос Эммы Бентон довел меня до слез.
– Ох, неудобно-то как… – засмеялась я. – Плачу, прямо как фанатка «Спайс Гёрлз».
Я перешла на лексикон Мими, чтобы этот момент не подействовал на нее так сильно. Но я заметила, что она оторвалась от телефона и уставилась в окно, тайком вытирая слезы.
– Наверно, это хорошо, когда мы вспоминаем о ней вот так, – сказала я, протянув Мими руку. – Мы не скрываем, что все еще скучаем по ней. И не скрываем, что она всегда будет очень много значить для нас.
Мими вытерла нос рукавом.
– Да, я знаю. Она была бы счастлива, что ты решила завести собаку, Эм.
– Думаю, да. И хорошо, что ты поехала со мной. Потому что это сделало бы ее еще более счастливой.
Было довольно странно возвращаться в мир после восьми дней отшельничества. На пару ночей я забронировала себе номер в дублинском отеле. Нам посоветовали не сразу окунаться в суету повседневной жизни. «Вы можете приземлиться с громким стуком! – сказали нам. – Отдохните, съешьте что-нибудь вкусное и постарайтесь потратить время на размышления».
