Фрекен Олсдаттер заторопилась на кухню, оставив Анну одну. А та вдруг подумала, как же она рада снова оказаться в Христиании рядом с заботливой и внимательной фрекен Олсдаттер. «Ну и пусть кто-то посчитает, что городская жизнь меня испортила. А мне все равно, что они там подумают», – решила она про себя и с облегчением вздохнула при мысли, что уже сегодня будет спать на удобном матрасе, а завтра утром ей подадут завтрак прямо в постель. Не говоря уже о том, что впереди ее ждет горячая ванна…
В гостиной снова возникла фрекен Олсдаттер с подносом в руках, нарушив ход мыслей Анны.
– У меня для вас полно новостей, – промолвила она, разливая чай по чашкам из тончайшего фарфора. Одну чашку она протянула Анне. – Герр Байер пока не может вернуться в Христианию. Его бедная матушка очень больна. Герр Байер полагает, что скоро уже наступит конец ее страданиям. Разумеется, он хочет провести последние дни жизни матери рядом с ней. А поэтому вплоть до его возвращения вы поступаете на мое попечение.
– Мне очень жаль, что матушка герра Байера так серьезно больна, – поспешила отреагировать на эту новость Анна, хотя в глубине души она была только рада тому, что на какое-то время возвращение герра Байера в Христианию откладывается.
– Через день в театре уже начнутся репетиции. Я буду сопровождать вас. Будем ездить на трамвае туда и назад. После того как допьете чай, ступайте к себе в комнату и взгляните на те обновки, которые вам приобрел герр Байер. Зимняя одежда, которую он специально заказывал в ателье, уже доставлена. Прекрасные вещи, доложу я вам! Там вас еще и письмо ждет. Я специально отнесла его к вам в комнату.
Через десять минут Анна была уже у себя в комнате. Она открыла дверцу гардероба и с восхищением обнаружила, что он заполнен множеством красивейших нарядов, сшитых под заказ. Блузки модных фасонов из нежнейшего шелка и муслина, юбки из тонкой шерстяной материи, два изысканных вечерних платья. Одно – цвета топаза, второе – дымчато-розового цвета. Плюс два новых корсета, несколько пар штанишек и чулки, такие тонкие, что смахивали на паутинку.
Анна невольно покраснела при мысли о том, что герр Байер самолично заказывал для нее столь интимные предметы гардероба, но она тут же отогнала эти мысли прочь. Почему обязательно герр Байер? Вполне возможно, бельем как раз занималась фрекен Олсдаттер. На самой верхней полке платяного шкафа стояли две пары новеньких туфель на высоких каблуках. Одна пара атласных туфелек в тон бледно-розовому платью с крохотными серебряными пуговками спереди, вторая пара – цвета слоновой кости, богато украшенная белоснежной вышивкой. Анна тут же принялась примерять розовые туфельки, но в этот момент взгляд ее упал на шляпную коробку. Она осторожно сняла коробку с полки, открыла ее и издала восхищенный возглас. Шляпа с самой вычурной отделкой перьями и лентами была в тон розовому платью. Анна еще никогда в жизни не видела подобной красоты. Она вдруг вспомнила, как в самый первый свой день в Христиании увидела на железнодорожном вокзале дам в красивых шляпках и как восторгалась тогда этими предметами туалета. Так вот, шляпка, которую она с великой предосторожностью тотчас же водрузила себе на голову, затмевала своей красотой все увиденные тогда головные уборы. Какое-то время Анна старательно училась ходить на высоких каблуках и в шляпке на голове. Медленно расхаживала по комнате и сама себе казалась и выше, и много старше своих лет. И не переставала удивляться тому, как же сильно она изменилась с тех пор, как приехала в Христианию.
Потом, не снимая шляпу с головы, уселась за письменный стол и взяла письмо, которое оставила для нее фрекен Олсдаттер. И сразу же подавила тяжелый вздох, увидев, что оно от Ларса. Нехотя вскрыла конверт, уже заранее опасаясь того, что он написал ей.
Сталсберг Ванингшусет
Тиндевеген
Хедда
22 июля 1876 года
Дорогая Анна!
Я обещал, что напишу тебе, чтобы разъяснить некоторые подробности того короткого разговора, который у нас с тобой состоялся в ночь после свадьбы твоего брата.
Для меня за последние несколько месяцев стало вполне очевидным, что жизнь в Христиании полностью изменила твои представления и планы на будущее. И, пожалуйста, дорогая Анна, не вини себя за это. Естественно, они должны были поменяться, а как же иначе? У тебя большой талант, и, что еще важнее, этот талант заметили важные столичные люди. Они могут отшлифовать его, а затем представить всему миру.
Хотя твои родители полагают, что никаких кардинальных изменений в твоей жизни не произошло, я-то понимаю – изменилось многое. Очень многое. Этой осенью ты появишься на сцене Театра Христиании в роли Сольвейг. Отличная возможность, которая тоже обязательно должна повлиять и на тебя, и на твое будущее. Как ни тяжело мне сознавать это, но я должен принять и смириться с тем, что, скорее всего, брак со мной уже более не входит в твои планы. Более того, он и не привлекает тебя. Я очень сильно сомневаюсь в том, что он вообще привлекал тебя когда-нибудь.
Понимаю, твои моральные принципы, твое доброе сердце никогда бы не позволили тебе открыто признаться в этом, выказать свои истинные чувства по отношению ко мне. Естественно, ты ни за что на свете не хотела обижать меня, не говоря уже о том, что, как послушная дочь, ты никогда не посмела бы перечить воле родителей. Поэтому, как мы с тобой и договорились, я сам сообщу им о своем решении. Скажу, что не могу больше ждать тебя. Твой отец уже купил у меня землю, что существенно улучшило мои финансовые возможности. Признаемся друг другу честно: из тебя выйдет плохая домашняя хозяйка, так и из меня плохой фермер. А сейчас, когда отца больше нет в живых, ничто более не удерживает меня в здешних местах.
Тем более что на горизонте замаячила альтернатива.
Должен сообщить тебе, Анна, что сравнительно недавно я получил письмо от издателя из Нью-Йорка, господина Скрибнера, того человека, которому, как я писал тебе ранее, я отправил свои стихи. Так вот, они хотят опубликовать их и даже предложили мне за публикацию небольшой гонорар. Как ты знаешь, я всегда мечтал уехать в Америку. А сейчас, когда у меня появились деньги после продажи земли, мне вполне по силам осуществить такое путешествие. Можешь вообразить, как волнующа для меня такая перспектива. Сама мысль о том, что мои стихи будут опубликованы, что они увидят свет… Это же неслыханная честь для меня. Конечно, моим самым заветным желанием всегда было видеть тебя моей женой, чтобы мы вместе поехали в Америку и начали там нашу новую жизнь вдвоем. Однако судьба распорядилась иначе. Но даже если бы обстоятельства сложились по-другому, признайся, Анна, ты ведь никогда не смогла бы полюбить меня так, как люблю тебя я.
У меня нет обиды на тебя, Анна, и я от всей души желаю тебе только добра. Сам Господь управил наше будущее, даровав нам, пусть и странным образом, свободу выбора, чтобы мы могли идти далее по жизни каждый своим путем. К великому сожалению, наши пути расходятся. Хотя нашей свадьбе уже не бывать, но надеюсь на то, что останусь тебе добрым другом.
