– Сигрид – очень славная девочка. Думаю, она будет Кнуту хорошей женой, – заметил Андерс. – А самое главное – она пришлась по сердцу твоей матери. Что особенно важно. Ведь молодожены будут жить под одной крышей с нами. А когда вы с Ларсом поженитесь, то ты переедешь к нему. Мы тут планируем в следующем году построить ему новый дом.
Домой они приехали лишь с наступлением вечера. Все домашние вышли ей навстречу. Даже старая кошка Герди приковыляла на трех лапах, а собака Вива с радостным лаем прыгала и скакала вокруг Анны, то и дело норовя лизнуть ее в нос.
Мама крепко сжала дочь в объятиях.
– Весь день дождаться тебя не могла. Как доехала, доченька? Боже, ты такая худенькая! И волосы такие длинные… Нужно обязательно подстричь их…
Анна рассеянно вслушивалась в радостную болтовню матери, пока они все вместе направлялись в дом. Стоило переступить порог кухни, и на Анну пахнуло знакомыми и такими родными запахами дров, маминой тальковой пудры и псины.
– Отнеси вещи Анны к ней в комнату, – приказала Берит сыну, ставя чайник на огонь, чтобы заварить кофе. – Надеюсь, Анна, ты не станешь возражать против того, что мы переселили тебя в комнату Кнута. Она у него совсем маленькая, и двуспальная кровать для молодоженов туда никак не помещается. Твой отец немного подправил старую койку Кнута, подремонтировал ее, и теперь она вполне сгодится для одного человека. Получилась довольно удобная односпальная кровать. Завтра ты познакомишься со своей золовкой. Сигрид придет к нам на ужин. Ах, Анна, я бы так хотела, чтобы ты полюбила ее. Такая добрая и ласковая девочка. А уж рукодельница какая! И готовит отменно. Будет мне хорошей помощницей. А то я всю зиму промучилась тут со своим ревматизмом.
Следующий час Анна слушала восторженные речи матери, которые та расточала в адрес своей будущей невестки. Анну немного задело, что ее столь бесцеремонным образом выставили вон из ее комнаты, по принципу «ну раз тебя нет, так можно». Впрочем, Анна постаралась ничем не выдать своего огорчения, немного омрачившего радость возвращения в родной дом. Выпив кофе, Анна направилась в свою новую комнату, чтобы распаковать и разложить свои вещи еще до ужина.
Переступив порог, она с удивлением обнаружила, что все ее вещи сложены в корзины, в которых мама обычно возила на рынок цыплят. Она присела на жесткий матрас, на котором спал ее брат, и подумала про себя: а куда же они подевали ее старую кровать, на которой она спала с самого детства? Но судя по тому, как обошлись со всеми ее остальными пожитками, отец, скорее всего, порубил кровать на дрова для плиты. Чувствуя себя окончательно раздосадованной, Анна принялась распаковывать свою дорожную сумку.
Она развернула накидку для подушки, свадебный подарок для Кнута и Сигрид. Она вышивала эту накидку много дней, с тех самых пор, как узнала об их помолвке. Сколько исколотых пальцев, когда, сидя вечерами при свете лампы, она то и дело запутывала нитку или пускала неровный стежок. Все же какая она неумеха, корила она себя. Не умеет ни вышивать, ни вязать… Она расправила накидку на кровати и уставилась на следы от иглы, оставшиеся на суровом полотне в тех местах, где она по многу раз переделывала тот или иной стежок. Что ж, даже если ее будущая золовка застелет этой накидкой днище корзинки для щенков, все равно Анна знала, что каждый стежок вышивки сделан ею с любовью.
С высоко поднятой головой она вышла из своей комнаты, чтобы присоединиться к праздничному ужину, который устроили близкие по случаю ее возвращения домой.
Ларс появился в доме как раз тогда, когда Анна помогала матери накрывать на стол. Держа в руках миску с картошкой, Анна проследила за тем, как он вошел в кухню, поздоровался с Кнутом и ее родителями. И сразу же непроизвольно стала сравнивать его с Йенсом Халворсеном Ужасным, злясь на собственное малодушие и слабость. Полная противоположность друг другу эти двое, подумала она. Йенс всегда в центре внимания, а Ларс предпочитает оставаться в тени.
– Анна, ради всех святых, поставь ты эту картошку на стол и иди поздоровайся с Ларсом, – попеняла ей мать.
Анна поставила миску с картошкой на стол, вытерла руки о передник и подошла к Ларсу.
– Здравствуй, Анна, – тихо поздоровался он. – Ну как ты?
– Все хорошо, спасибо.
– Хорошо доехала?
– Да, очень хорошо. Спасибо.
Анна заметила замешательство Ларса, которое становилось все сильнее по мере того, как он смотрел на нее. Было видно, что он с трудом подбирает слова, не зная, о чем еще можно спросить ее.
– Вид у тебя… здоровый, – наконец нашелся он.
– Ты так считаешь? – вмешалась в их разговор Берит. – А я вот думаю, что от нее остались кожа да кости. А все рыба, которой они там в городе давятся каждый день. От рыбы много жира ведь не нагуляешь…
– Анна всегда была худенькой… Такой уж сотворил ее Господь… – возразил Ларс и коротко улыбнулся Анне, явно желая поддержать ее.
– Прими мои соболезнования в связи с кончиной твоего отца, Ларс.
– Спасибо на добром слове.
– Не пора ли всем к столу, Берит? – поинтересовался у жены Андерс. – Твой муж проделал долгий путь, вначале туда, потом назад, и уже успел изрядно проголодаться.
За столом родные засыпали Анну вопросами о ее жизни в Христиании. Потом разговор переключился на предстоящую свадьбу Кнута и все те хлопоты, что связаны с этими торжествами.
– Устала, наверное, с дороги, Анна? – участливо спросил Ларс.
– Немного устала, – призналась Анна.
– Ну, так и ступай к себе. Ложись спать, – тут же предложила Берит. – В ближайшие дни всем нам тут будет не до сна. Дел еще хоть отбавляй.
Анна поднялась со своего места.
– Тогда всем спокойной ночи.
Ларс неотрывно смотрел ей вслед, пока она не скрылась за дверями своей комнаты. Анна уже наполовину разделась и только тут вспомнила, что в родительском доме нет ванной комнаты и прочих удобств. Тогда она снова натянула на себя платье и пошла в уборную во дворе. Наконец она улеглась, пытаясь устроиться поудобнее. Куда там! Подушка, набитая конским волосом, показалась ей твердой как камень, особенно в сравнении с теми пуховыми подушками, на которых она спала в доме герра Байера. Кровать тоже была слишком узенькой, а матрас весь сбился, в одних комках. Какое- то время Анна размышляла о том, как же быстро привыкла она ко всем удобствам городской жизни, воспринимая их сейчас как нечто само собой разумеющееся. В Христиании у нее не было никаких обязанностей по дому, а к ее услугам всегда была наготове служанка.
«Да ты совсем испортилась, Анна», – попыталась она урезонить саму себя. И с этой мыслью быстро заснула.
* * *
Вся последняя неделя перед свадьбой была заполнена стиркой, уборкой, готовкой и прочими хлопотами, неизбежными накануне такого важного события. А потому все трудились не покладая рук.
Несмотря на то что внутренне Анна была готова невзлюбить невесту своего брата уже хотя бы за то, что она такая умелица и хозяйка, Сигрид оказалась именно такой, как и описывала ей мать: милой и доброй. Конечно, не красавица, но спокойный, уравновешенный нрав с лихвой компенсировал постоянные истерики Берит, которые учащались по мере того, как приближался день свадьбы. Разумеется, Сигрид с восторженным почтением взирала на Анну, у которой такая красивая, такая великолепная жизнь в Христиании. А потому относилась к ней с величайшим почтением, беспрекословно соглашаясь с каждым ее словом.
