Йенс откусил кусочек зубатки. Эту рыбу специально доставляли к ним домой с западного побережья Норвегии.
– Мамочка, напоминаю тебе, что на данный момент я изучаю химию в университете, это поможет мне продолжить семейный бизнес и тоже варить пиво, как и отец. И тебе не хуже меня известно, что папа никогда не позволит мне бросить учебу в университете и начать играть в оркестре. Боюсь, даже мое намерение тут же приведет его в бешенство.
– Но что мешает поставить отца уже перед свершившимся фактом? – спокойно возразила мать. – Вполне возможно, тогда ему останется только смириться.
– То есть ты предлагаешь мне солгать, да? – Внезапно Йенсу действительно стало плохо, и необходимость притворяться отпала сама собой.
– Нет, я говорю о другом. Когда тебе исполнится двадцать один год и ты станешь совершеннолетним, то сможешь уже самостоятельно принимать любые решения, касающиеся твоей жизни, без учета чьих-то мнений. В оркестре ты будешь получать жалованье, правда, не очень большое, но все же это хоть какой-то шаг к обретению финансовой независимости.
– Мама, до моего дня рождения еще целых шесть месяцев. А пока я всецело завишу от отца и нахожусь в его полной власти.
– Йенс, пожалуйста, послушай меня. Герр Хеннум ждет тебя завтра в театре в половине второго. Прошу тебя хотя бы просто встретиться с ним. Ведь никогда не знаешь, как и что повернется потом, в будущем.
– Мама! Я действительно нездоров! – Йенс резким движением поднялся из-за стола. – Прости, но мне лучше снова улечься в постель.
Маргарета молча проследила за тем, как сын пересек столовую, открыл дверь и громко захлопнул ее за собой. Она прижала пальцы ко лбу, чувствуя, как пульсирует кровь в висках. Маргарета прекрасно понимала, почему сын отреагировал на ее просьбу столь неподобающим образом, и виновато вздохнула.
Еще совсем маленького она сажала Йенса к себе на колени и обучала его игре на пианино. Пожалуй, одно из самых светлых и счастливых воспоминаний, связанных с детством сына, – это как его пухлые крохотные пальчики порхают над клавишами рояля. Самой ее заветной мечтой было, чтобы сын унаследовал ее музыкальные способности, которые она так и не смогла реализовать в полной мере, выйдя замуж за отца Йенса.
Ее муж Йонас Халворсен был совсем не артистической натурой. Единственное, что его волновало по-настоящему, так это количество крон, фигурировавших в бухгалтерских книгах его компании «Халворсен Брюинг». С самых первых дней их брака муж относился к музыкальным увлечениям жены с плохо скрываемым презрением, а уж занятия музыкой своего единственного сына и вовсе воспринимал в штыки. Но стоило Йонасу уйти на работу, и Маргарета тут же принималась с усердием шлифовать таланты маленького сына. К шести годам мальчик уже безо всяких видимых усилий играл сонаты, которые и не всякому студенту консерватории были бы под силу.
Когда Йенсу исполнилось десять, Маргарета, вопреки явному нежеланию мужа, устроила у себя в доме прием, на который пригласила все сливки музыкальной общественности Христиании. И все эти признанные и заслуженные музыканты пришли в полнейший восторг, услышав игру юного пианиста. И все в один голос предрекали ему большое артистическое будущее.
– Мальчика надо по достижении возраста обязательно отправить учиться в Лейпцигскую консерваторию. Там он получит должное образование и надлежащим образом усовершенствует свое мастерство. Ведь в Христиании, как вы знаете, возможности по этой части весьма ограничены, – сказал ей тогда недавно назначенный дирижером симфонического оркестра Христиании Йохан Хеннум. И добавил: – У вашего сына огромный творческий потенциал, который обязательно раскроется при правильном обучении.
Маргарета немедленно передала разговор с дирижером мужу, но тот лишь рассмеялся в ответ.
– Моя дорогая Маргарета. Я понимаю, как ты жаждешь всей душой, чтобы наш сын стал знаменитым музыкантом. Но ты прекрасно знаешь и то, что по достижении совершеннолетия Йенс приступит к работе в нашей семейной фирме. Не для того мои предки, да и я сам не покладая рук трудились и продолжаем трудиться на протяжении полутора веков, чтобы наш семейный бизнес развалился или, что еще хуже, перешел в руки конкурентов. Если Йенсу и дальше будет нравиться тренькать на фортепьяно, пусть себе! Я не стану возражать, если он будет делать это в свободное от работы время. Но никакой профессиональной карьеры музыканта для своего сына я не допущу.
Однако столь серьезное предупреждение мужа не остудило пыл Маргареты. В дальнейшем она продолжила свои занятия музыкой с Йенсом. Помимо фортепьяно, обучила сына игре на скрипке и флейте. Она знала, что любой музыкант, выступающий в солидном симфоническом оркестре, должен владеть несколькими инструментами. Еще она обучала Йенса немецкому и итальянскому. По ее разумению, знание этих языков поможет ему в дальнейшем получить хорошее место в каком-нибудь солидном оркестре или в оперном театре уже европейского уровня.
Халворсен-старший продолжал упорно игнорировать мелодичные наигрыши, долетавшие до его кабинета из музыкальной комнаты и эхом разносившиеся по всему дому. Пожалуй, лишь единственный раз Маргарете удалось заставить мужа послушать игру сына. Это когда Йенс однажды после ужина взял в руки хардингфеле, норвежскую скрипку, и стал наигрывать на ней всякие народные мелодии. Она увидела, как моментально разгладились черты лица Йонаса, чему в немалой степени поспособствовали и несколько бокалов хорошего французского вина, выпитого за ужином. При звуках знакомой песенки по его лицу тотчас же стала блуждать мечтательная улыбка.
Но вопреки тому, что муж по-прежнему отказывался признавать музыкальные таланты сына и слышать ничего не хотел об артистической карьере для него, Маргарета продолжала истово верить в то, что со временем, когда Йенс повзрослеет, они с сыном что-нибудь да придумают. Обязательно придумают! Но мальчик рос, прилежные занятия музыкой стали отходить на второй план, и постепенно Йонас прибрал сына к своим рукам. Вместо ежедневных двухчасовых уроков музыки Йенс теперь отправлялся вместе с отцом на пивоварню, где наблюдал за процессом варки пива или просиживал в конторе, принимая участие в подготовке разных финансовых отчетов.
Окончательно вся ситуация прояснилась три года тому назад. Тогда Халворсен-старший буквально силой заставил сына поступить в университет и заняться изучением химии. По его словам, им, пивоварам уже в третьем или четвертом поколении, знание химии очень даже полезно и необходимо. Помнится, тогда Маргарета чуть не на коленях умоляла мужа отпустить сына на учебу в Лейпцигскую консерваторию.
– У него нет никаких склонностей к химии или тем более к занятиям коммерцией! – с горячностью восклицала она. – У мальчика талант к музыке!
Йонас бросил на жену холодный взгляд.
– До поры до времени я потакал тебе и твоим увлечениям, Маргарета. Однако Йенс уже больше не ребенок и должен хорошо представлять себе, чем именно он станет заниматься в будущем. Он будет представителем пятого поколения семейства Халворсенов, которое владеет пивоваренным бизнесом. Напрасно ты обманывала себя все эти годы, строя какие-то планы насчет музыкальной карьеры для нашего сына. Пустые мечты! Семестр в университете начинается в октябре. Все! Разговор окончен, и тема закрыта раз и навсегда.
