* * *
– Добрый день, пастор Эрслев! Приветствую вас, фрекен Ландвик, в Христиании. Можно я буду впредь называть вас по имени, просто Анна? Ведь как-никак, а мы с вами отныне будем жить под одной крышей. Не возражаете? – спросил у Анны герр Байер, беря в руки ее вализу с вещами и галантно помогая сойти с поезда.
– Конечно, можно, мой господин, – стеснительно ответила Анна.
– Как прошла поездка, пастор Эрслев? – поинтересовался герр Байер у пожилого священника, семенящего рядом с ними по платформе.
– Спасибо, все было хорошо и вполне комфортно. Однако я выполнил свой долг и сейчас могу раскланяться, герр Байер. Тем более что уже вижу пастора Эриксона, поджидающего меня. – Пастор Эрслев сделал приветственный взмах рукой невысокому лысоватому мужчине, тоже облаченному в костюм священника. – До свидания, Анна.
– До свидания, пастор Эрслев.
Анна молча смотрела вслед пастору, с грустью наблюдая за тем, как рвется последняя ниточка, связующая ее с отчим домом и всем тем миром, в котором она обитала до сих пор. Но вот невысокая фигура пастора скрылась за воротами вокзала и смешалась с толпой пассажиров, устремившихся на привокзальную площадь, где их уже поджидали многочисленные конные экипажи.
– Сейчас мы тоже усядемся в один из них, – сказал ей герр Байер. – Обычно я еду домой на трамвае или на конке, но, как мне кажется, довольно с вас на сегодня новых впечатлений. Ведь поездка была такой долгой.
Продиктовав извозчику адрес, Байер помог Анне залезть в экипаж. Она уселась на мягкое сиденье, обитое мягким красным бархатом. «А оно гораздо удобнее, чем наш диван в парадной зале», – подумала она и почувствовала в груди приятное волнение. Надо же, она сидит в таком роскошном экипаже.
– Тут недалеко, совсем рядом, – пояснил герр Байер. – Моя экономка уже наверняка приготовила нам ужин. Вы, должно быть, сильно проголодались с дороги.
В глубине души Анне очень хотелось покататься в таком красивом экипаже подольше. Она слегка раздвинула вышитые шторки и глянула в окно, восхищенно разглядывая все вокруг, пока экипаж катил по центру города. Никакого сравнения с узенькими и кривыми улочками их соседнего городка Скиен. Широкие оживленные улицы, запруженные народом и движущимся транспортом. Все улицы по обе стороны обсажены стройными рядами деревьев. Они проехали мимо катящейся по рельсам конки. Анна глянула на элегантно одетых пассажиров. Все мужчины в блестящих котелках, на головах у женщин – замысловатые шляпки, украшенные цветами и лентами. Анна представила себя в такой шляпке и с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться.
– Нам, разумеется, еще многое предстоит обсудить, – сказал герр Байер, обращаясь к Анне. – Но, слава богу, времени у нас предостаточно, пока не…
– Пока что, мой господин? – поинтересовалась у него Анна.
– Пока вы не будете готовы предстать перед широкой публикой, моя юная барышня. Ну вот мы и приехали! – Профессор слегка приоткрыл окно и велел извозчику остановиться. Потом помог Анне выбраться из экипажа и подхватил ее багаж. Анна же во все глаза смотрела на кирпичное много- этажное здание. Во многих окнах ярко горел свет. Здание взметнулось высоко вверх, и казалось, что последние этажи уже достают до самых небес.
– К сожалению, пока наш дом не оборудован этими хитроумными подъемниками, новейшим изобретением, которое называется лифтом. Поэтому придется подниматься на свой этаж пешком, – пояснил Байер, когда они, миновав массивные и широкие двойные двери, вошли в просторный вестибюль с мраморным полом, каждый их шаг отдавался гулким эхом. – Всякий раз, когда я поднимаюсь к себе в квартиру, – продолжал разглагольствовать профессор, когда они стали подниматься по резной лестнице с начищенными до блеска бронзовыми поручнями, – я чувствую себя человеком, честно заработавшим свой ужин.
Анна насчитала три не очень длинных пролета и подумала, что преодолевать такую высоту гораздо проще, чем карабкаться под дождем на вершину горы, где обычно пасется их скот. Но вот герр Байер остановился на широкой лестничной площадке и отпер дверь.
– Фрекен Олсдаттер! Мы уже вернулись! Анна тоже здесь! – крикнул он куда-то в глубь квартиры и провел Анну в огромную гостиную, стены которой были оклеены дорогими обоями пурпурно-красного цвета. Такие же огромные окна, под стать размерам самой комнаты. Еще никогда Анна не видела таких больших окон.
– И куда же, позвольте спросить, запропастилась эта женщина? – несколько капризно вопросил герр Байер, не обращаясь ни к кому конкретно. – Извините меня, Анна. Оставлю вас на минуточку одну. Пойду на поиски своей экономки. А вы пока отдыхайте. Присаживайтесь и устраивайтесь поудобнее.
Однако Анна была слишком взбудоражена, чтобы просто сидеть на одном месте. А потому, оставшись одна, она стала прохаживаться по комнате, разглядывая обстановку. Возле одного из окон стоял большой концертный рояль. У другого окна примостился массивный письменный стол из красного дерева, заваленный нотами различных музыкальных произведений. По центру комнаты расположился большой диван. Он был гораздо больше и гораздо шикарнее того дивана, который украшал парадную залу в родительском доме. Возле дивана стояли два элегантных кресла с одинаковыми накидками из какой-то дорогой материи в розовато-коричневую полоску. Между диваном и креслами втиснулся невысокий журнальный столик из красивого темного дерева. На столике лежали стопки книг, а рядом – набор табакерок. Стены гостиной были увешаны картинами. В основном это были деревенские пейзажи, но совсем не такие, как в ее родных местах вокруг Хеддала. На одной стене висели какие-то дипломы в рамочках и благодарственные письма. Одно из них привлекло внимание Анны, и она подошла ближе, чтобы получше рассмотреть его.
Университет имени короля Фридриха
награждает профессора доктора Франца Бьерна Байера,
профессора истории и члена научного совета,
Почетным дипломом
16 июля 1847 года, —
прочитала Анна текст, написанный на норвежском языке. Чуть ниже стояла красная сургучная печать и подпись. Интересно, сколько же это лет надо учиться, подумала она, чтобы удостоиться такой высокой награды.
– Бог мой! Уже стемнело, а ведь еще только начало шестого! – воскликнул профессор, входя в комнату в сопровождении высокой худощавой женщины приблизительно одного возраста с матерью Анны. Она была облачена в платье из темной шерсти с высоким воротником-стойкой и длинной юбкой до самого пола. Несмотря на элегантный крой, фасон предельно прост, и никаких украшений. Разве что связка ключей, свисающая на цепочке с пояса и мелодично позвякивающая при каждом движении женщины. Ее светло-каштановые волосы были собраны в аккуратный пучок, уложенный на затылке.
– Анна, это фрекен Олсдаттер, моя экономка.
– Рада познакомиться с вами, фрекен Олсдаттер. – Анна сделала вежливый книксен, как ее учили выказывать свое уважение по отношению к тем, кто старше.
– И я тоже рада, Анна, – ответила экономка. Глаза ее улыбались, глядя, как Анна после приседания возвращается в исходное положение. – Я здесь для того, чтобы обслуживать и заботиться о вас. – На последнем слове фрекен Олсдаттер сделала особое ударение. – А потому обо всех своих потребностях незамедлительно сообщайте мне… А также если вас что-то не устраивает.
