Через какое-то время я вернулась за кулисы и глянула в зрительный зал. Публика постепенно заполняла партер. Потом украдкой взглянула на Вильема. Судя по всему, он настраивал себя на выступление, творил свое- образный подготовительный ритуал. Что-то бормотал, разминал пальцы, расхаживал туда-сюда. Я не решилась побеспокоить его. К сожалению, Соната для флейты и рояля значилась в программе концерта последним номером. Что означало, что мне еще долго придется томиться за кулисами, ждать своего выхода и волноваться.
– С вами все в порядке? – шепотом спросил у меня Вильем, когда конферансье уже объявил его и стал зачитывать наиболее впечатляющие факты из его творческой биографии.
– Все хорошо, спасибо, – коротко ответила я.
В зале раздались громкие аплодисменты.
– Хочу еще раз принести самые глубокие извинения за проявленную бестактность тогда, когда я пригласил вас на ужин. Учитывая все обстоятельства, это был крайне неподобающий поступок. Совершенно неуместный. Мне вполне понятны ваши чувства и ваши переживания. Обещаю, впредь я буду относиться к ним с должным уважением. Надеюсь, мы останемся друзьями.
С этими словами Вильем направился на сцену, поклонился слушателям и сразу же сел к роялю. Свое выступление он начал с Этюда № 5, соль- бемоль мажор Фредерика Шопена, быстрого и технически чрезвычайно сложного произведения. Но вот растаяли в воздухе последние аккорды дивной музыки, и в этот момент я вдруг почувствовала нечто отдаленно похожее на разочарование. Почему Вильем предложил мне только дружбу, мелькнуло у меня, и я сама испугалась подобных мыслей. Интересно, как бы отреагировал Тео на мое внезапно возникшее влечение к Вильему?
Мне показалось, что прошла целая вечность в томительном бездействии, пока я нервно расхаживала за кулисами в ожидании нашего совместного номера. Наконец я услышала, как Вильем объявил мое имя, и я устремилась на сцену. Широко улыбнулась ему, словно благодаря за ту поддержку и ту доброту, которые он проявил ко мне в последние несколько дней. Потом поднесла флейту к губам, давая понять, что я готова. И мы начали играть.
Но вот наконец Вильем отыграл самый последний номер своей программы, после чего мы оба вышли на поклоны публике. Мне было так странно стоять рядом с ним на авансцене и кланяться зрителям. Устроители концерта даже преподнесли мне небольшой букетик цветов в знак благодарности.
– Хорошо сработано, Алли! Очень хорошо, на самом деле, – поздравил меня Вильем, когда мы направились за кулисы.
– Присоединяюсь к вашим словам, Вильем. Согласен целиком и полностью.
Я повернулась на знакомый голос и увидела Эрлинга, директора Мемориального музея Грига. Он стоял в кулисах, а рядом с ним – еще двое незнакомых мужчин.
– Добрый вечер, – улыбнулась я. – Спасибо за добрые слова.
– Алли, позвольте представить вам Тома Халворсена, потомка Йенса Халворсена и, по совместительству, его биографа. Я уже не говорю о том, какой он виртуозный скрипач. А еще, тоже по совместительству, второй дирижер Филармонического оркестра Бергена. А это – Дэвид Стюарт, руководитель нашего оркестра.
– Рад познакомиться с вами, Алли, – обратился ко мне Том, в то время как Стюарт тут же переключил свое внимание на Вильема. – Эрлинг рассказал мне, что вы тут проводите кое-какие изыскания, касающиеся моих предков, так?
Я подняла глаза на Тома и подумала, что его лицо мне очень знакомо. Вот только не пойму, откуда я его знаю. Рыжеволосый, как и большинство местных жителей, россыпь веснушек вокруг носа, огромные голубые глаза.
– Да, пытаюсь, по крайней мере.
– Буду рад помочь вам, чем сумею. Но только, пожалуйста, не сегодня. Я только что прилетел из Нью-Йорка. Эрлинг встретил меня в аэропорту и привез прямо сюда, на концерт, чтобы я смог послушать игру Вильема.
– Такой долгий перелет умотает кого угодно! – воскликнули мы с ним почти одновременно и после короткой паузы смущенно улыбнулись друг другу.
– Вы правы, – снова подтвердила я. В эту минуту к нам повернулся Дэвид Стюарт.
– К сожалению, я вынужден покинуть вас прямо сейчас. А потому говорю всем до свидания. Том, перезвони мне, если будут хорошие новости.
Прощальный взмах рукой, и Дэвид исчезает из виду.
– Вы, наверное, в курсе, Алли, что мы все стараемся убедить Вильема присоединиться к нашему коллективу, филармоническому оркестру. Что надумали, Вильем?
– Кое-какие мысли имеются. Впрочем, вопросы тоже, Том.
– Тогда предлагаю заглянуть в одно местечко, это рядом, через дорогу. Перекусим, пропустим по рюмочке, а заодно и поговорим. Надеюсь, вы составите нам компанию, – обратился Том к Эрлингу и ко мне.
– Если у вас с Вильемом есть темы для обсуждения, то, пожалуй, мы не станем мешать вам.
– Никаких особых тем у нас нет. Жажду услышать от Вильема «да», и тут же откупориваем бутылку шампанского.
Десятью минутами позже все мы уже сидели в уютном ресторанчике за столиком при свечах. Том и Вильем, перегнувшись через столик, беседовали о чем-то своем, а я разговаривала с Эрлингом, сидевшим напротив меня.
– Вы действительно очень хорошо выступили, Алли. Слишком хорошо, чтобы не заметить, как вы талантливы. Не говоря уже о том, какое удовольствие вы получали сами от того, что играете.
– А вы тоже музыкант? – поинтересовалась я у него.
– Да. Во всяком случае, я родился в семье музыкантов. Как и Том. Играю на виолончели. Даже иногда выступаю в городе с небольшими оркестрами. Берген ведь очень музыкальный город. А наш филармонический оркестр – один из старейших в мире.
– Итак, – объявил нам Том, – можно заказывать шампанское! Вильем дал согласие.
– Мне никакого шампанского! Спасибо, но я никогда не пью после девяти вечера, – категорическим тоном отреагировал Вильем.
– А вы потихоньку начинайте приобщаться к спиртному и в неурочное время, коль скоро решили перебираться в Норвегию, – шутливо посоветовал ему Том. – Алкоголь – это то, что помогает нам, здешним жителям, пережить долгие и суровые зимы.
– Что ж, коль так, то присоединяюсь к вам в честь столь знаменательного события, – благосклонно уступил Вильем, когда возле столика появился официант с бутылкой шампанского.
– Ваше здоровье, Вильем! – хором провозгласили мы здравицу, когда подали еду.
– А мне вот после бокала шампанского сразу же полегчало, – улыбнулся Том, глянув на меня. – И я даже готов послушать ваш рассказ, Алли. Так все же, что именно связывает вас с Йенсом и Анной Халворсен.
Я коротко рассказала Тому о завещании Па Солта. Сказала, что среди тех дорогих вещей, которые оставил мне в наследство покойный отец, была и книга Йенса Халворсена, в которой он изложил биографию своей жены. Упомянула я и про армиллярную сферу, координаты на которой и привели меня вначале в Осло, а потом сюда, в Берген, в музей Грига.
