– Я тщательно обдумаю ваше предложение. И дам свой ответ по вашем возвращении. Доброй ночи… Франц.
Усилием воли Анна заставила себя не броситься опрометью к дверям, а выйти из гостиной чинным шагом. Но в коридоре она тут же перешла на бег. Вбежала к себе в спальню, закрыла за собой дверь и заперла ее на ключ. Потом плюхнулась на кровать и обхватила голову руками, все еще не в состоянии уразуметь все то, что только что произошло. Стала лихорадочно перебирать в памяти все прошлые эпизоды ее контактов с герром Байером. Нет, она никогда не давала ему повода подумать, что хочет выйти за него замуж. Ее поведение всегда было исключительно достойным. Никакого кокетства. Никогда она не строила ему глазки, выражаясь языком молоденьких хористок, задействованных в постановке спектакля «Пер Гюнт».
Но, однако же, и с этим приходится согласиться, родители позволили ей поселиться под одной крышей с этим пожилым господином. Он ее кормил, одевал, дал ей все, о чем можно только мечтать. Не говоря уже о том, что он заплатил кругленькую сумму ее отцу. Вполне естественно, что с учетом всего того, что герр Байер для нее сделал, он мог возомнить, что все его усилия и старания будут вознаграждены соответствующим образом. Увенчаются в конце концов законным браком.
– Господи, я не вынесу этого, – простонала Анна в полном изнеможении.
Все последствия тоже вполне очевидны, и они, эти последствия, огромны. Если она откажет герру Байеру, то это означает, что больше она не сможет жить с ним под одной крышей. И куда же ей податься?
Анна понимала, что сегодня она всецело зависит от этого человека. Наверное, многие молоденькие девушки, окажись они на ее месте, да и женщины постарше, такие, как фрекен Олсдаттер, к примеру, с радостью ухватились бы за предложение герра Байера стать его женой. Уж точно бы не упустили своего шанса. Почему нет? Профессор богат, образован, вращается в высших кругах Христиании. К тому же он добрый и уважаемый человек. Но! Но он же почти в три раза старше ее.
Да и не это главное… Анна вдруг вспомнила клятву, которую дала сама себе. Она не любит герра Байера. Вот что главное. Она любит Йенса Халворсена.
27
На следующий вечер после завершения спектакля, который прошел ровно и гладко, но без того воодушевления, который сопутствовал первому представлению, Анну на выходе из театра встретил Йенс.
– Зачем вы здесь? – шикнула она на него. Заметив поджидавший ее экипаж, сразу же заторопилась к нему. – Нас ведь могут увидеть.
– Не бойтесь, Анна. Я вовсе не намерен порочить вашу репутацию. Просто хотел сказать вам, что в первый вечер вы были восхитительны. А сегодня… позвольте поинтересоваться, хорошо ли вы себя чувствуете?
Услышав вопрос, Анна замедлила шаг и повернулась к Йенсу:
– Что вы имеете в виду?
– Я наблюдал за вами сегодня весь вечер. По-моему, вы какая-то сама не своя. Впрочем, никто ничего не заметил, уверяю вас. Играли вы великолепно.
– Тогда откуда вам знать, что и как я чувствую? – набросилась она на него, и слезы тотчас же брызнули из глаз. Но на душе у нее почему-то стало легко при одной только мысли, что вот Йенс каким-то образом все заметил и понял.
– Значит, я прав, – промолвил Йенс, сопровождая Анну до кареты. Кучер распахнул перед ней дверцу. – Может, я чем-то могу помочь?
– Я… не знаю… Мне надо домой…
– Понимаю. Но пожалуйста! Нам надо поговорить наедине. – Йенс понизил голос, чтобы кучер не расслышал его слов. – Вот вам мой адрес. – Он сунул в ее маленькую ручку клочок бумаги. – Мой хозяин Отто отправится с частным уроком к одному из своих учеников. Так что с четырех и до пяти вечера я буду в квартире совершенно один.
– Я… посмотрю, как у меня получится, – прошептала она в ответ и стала взбираться по ступенькам в экипаж. Кучер захлопнул за ней дверцу. Анна безвольно опустилась на сиденье. Она увидела, как Йенс машет ей рукой на прощание, потом, изогнув шею, проследила за тем, как он пересек площадь и направился в кафе «Энгебрет». Карета тронулась с места, Анна откинулась на спинку сиденья, чувствуя, как колотится сердце в ее груди. Она прекрасно понимала: наносить визит одинокому мужчине – это же верх неприличия. Но ей так отчаянно нужно было поделиться с кем-то тем, что произошло накануне, рассказать о том разговоре, который состоялся у нее с герром Байером вчера вечером.
* * *
– Сегодня к четырем часам мне нужно отлучиться в театр, – за завтраком сообщила Анна фрекен Олсдаттер. – Герр Джозефсон устраивает репетицию, так как он недоволен одной сценой во втором акте.
– К ужину вернетесь?
– Думаю, да. Наверняка репетиция не продлится более двух часов.
Вполне возможно, Анне это только померещилось, но экономка бросила на нее подозрительный взгляд. Так обычно на нее смотрела мама, когда была уверена, что дочь говорит ей неправду.
– Хорошо. Мне заказать вам экипаж, чтобы он забрал вас из театра?
– Нет, не надо. Трамваи в это время еще ходят. Сама доберусь. Я же хорошо знаю дорогу домой.
Анна поднялась из-за стола и удалилась к себе, стараясь ничем не выдать своего волнения.
Позднее она покинула квартиру в таком же взвинченном состоянии.
Села в трамвай, чувствуя, как бешено колотится сердце в груди. Странно, что пассажир, сидевший рядом с ней, не слышит этого. На следующей остановке Анна сошла с трамвая и быстрым шагом направилась по улице, отыскивая тот адрес, который дал ей Йенс. Свой необдуманный во всех отношениях поступок она пыталась по пути оправдать тем, что Йенс на сегодняшний день – единственный человек, которому она может довериться и которого считает своим другом.
– А вот и вы! – широко улыбнулся Йенс, открывая входную дверь в квартиру. – Пожалуйста, проходите.
– Спасибо.
Анна проследовала за ним в прихожую, а потом по длинному коридору в просторную гостиную. Она была обставлена с той же элегантной роскошью, что и гостиная герра Байера.
– Хотите чаю? Только предупреждаю, заваривать придется мне самому. Наша служанка в три часа уже ушла домой.
– Нет, спасибо. Я попила чай перед выходом из дома. А дорога сюда заняла совсем немного времени.
– Тогда прошу вас, присаживайтесь! – Йенс жестом указал на кресло.
– Спасибо, – поблагодарила она, усаживаясь и радуясь в душе тому, что кресло стоит рядом с печкой. Ибо ее начало знобить, то ли от холода, то ли от волнения. Йенс устроился напротив нее. – А у вас здесь очень уютно, – выдавила она из себя.
– Вы бы посмотрели, в какой берлоге я жил до этого! – Йенс слегка покачал головой и рассмеялся. – Скажу вам так. Я безмерно счастлив, что нашел ей альтернативу. Однако не будем терять время на пустые разговоры. Анна, что стряслось? Вы можете говорить об этом открыто?
– Ах, боже мой! – Анна порывисто прижала руку ко лбу. – Все… так сложно… так запутанно.
