– Если хотите, чтобы получилось удобное голенище, нужно взять сто пятьдесят граммов шерсти.
Розе пришло на ум, что при скверном обслуживании неплохо было бы иметь возможность треснуть пластмассовым молотком продавца по башке, чтобы та совсем скрылась из глаз. Ну вот – еще одна мысль о насилии. И откуда они только берутся?
Вечером необходимые принадлежности были разложены по порядку: кружка чая, ножницы, пряжа и крючок. Крючок Роза выкопала со дна коробки, потому что забыла купить вязальные спицы. Роза по возможности удобно устроилась в кресле и решительно взялась за крючок. Она зажала нить меж двух пальцев, прямо и накрест. Крючок нырнул между нитями и подхватил первую петлю. Есть! Начинала она в свое время, видимо, настолько успешно, что у нее до сих пор было все записано на подкорке. Делаю бабушкин квадрат. Нет, все-таки это будет зимняя шапочка. Роза связала цепочку похожих на столбики изнаночных петель, раскрутила нить, подцепила ее крючком и – пошла ловить одну петлю за другой. Вязание продвигалось, пальцы от старания стали мокрыми и разгоряченными. В какой-то момент ее запястья начали уставать, однако она вцепилась в работу, как во что-то единственно реальное, и вдруг ощутила будто мощная тепловая волна прошла сквозь ее пальцы в сердцевину клубка. Незадолго до полуночи Роза вздохнула и сдула со лба прилипшие волоски.
– Завтра во дворе субботник, – сказала Роза мужчине.
– Хм, – подал голос Онни из-за книги и зевнул.
Роза повертела в руках готовое вязание. “Черт, – подумала она. – ЧЕРТ!” Она начала вязать шапку, но из армейской пряжи вышел лишь тугой узел, похожий на ручную гранату. Не моргнув глазом, Роза оборвала нить и бросила шерстяную “гранату” в кресло напротив. Она бултыхнулась точно в кружку с пивом мужчины и начала тонуть.
– Чего ты, собственно, хочешь? – резко вскинулся Онни. От женщины сложно было ожидать внятного объяснения. Временами ей хотелось обниматься, временами злиться. Надо быть более последовательной.
– Чего ты, собственно, хочешь? – повторил Онни.
“Любви”, – подумала Роза, но промолчала.
– Ты оставил утюг посреди прихожей, – сказала она довольно кисло. Излишняя теплота была тут совершенно ни к чему.
РОЗА НАТЯНУЛА ОДНИ ВАРЕЖКИ ПОВЕРХ ДРУГИХ и пару раз обмотала шею шарфом, прежде чем завязать его узлом. Это, несомненно, была единственная в Финляндии жилищная компания, которая устраивала субботники трижды в году: ранней весной, в конце лета и в конце ноября. Традиционно на ноябрьском субботнике развешивали и зажигали разноцветные фонарики на общей елке, подарке жилищной компанией, потом, дрожа от холода, попивали глинтвейн и желали друг другу доброго Рождества. В этом году, однако, успело выпасть столько снега, что призыв к его добровольной уборке оказался хорошей и даже необходимой идеей; каждый тем самым мог немного помочь и себе самому, а это всегда серьезный стимул.
На субботнике было уже полно народа, когда Роза прибыла туда почти с получасовым опозданием. Она успела лишь смахнуть снег с пары ступенек, а все уже начали собираться у барбекю. Роза протиснулась внутрь тесной толпы, стараясь выглядеть приветливо на тот случай, если у кого-то возникнет желание поговорить с ней.
– Возьмите сосиску, – какая-то женщина протянула Розе горячий кусок сосиски в пергаментном кармашке.
– Спасибо, я вегетарианка, – отказалась Роза, хотя сосиска могла бы согреть ее руки.
– Я тоже, – сказала женщина, – но для барбекю иногда делаю исключение.
Розе не хотелось вытаскивать руки из теплых варежек, поэтому она просто кивнула и назвала свое имя.
– Лаура, – представилась женщина и выдавила на сосиску горчицу.
– Я видела вас раньше, но мы, кажется, никогда не разговаривали? – спросила Роза.
Лаура отрицательно покачала головой и оторвала кусок от сосиски.
– Можете отнести это вашей собачке, – сказала она.
– Я вас видела, вы что-то искали, – вспомнила Роза. – На улице.
– Может быть, хотя, по правде говоря, это секрет, – призналась Лаура. Затем она в шутку демонстративно понизила голос и прошептала: – Guerilla gardening, если вы о таком слыхали.
Роза покачала головой:
– Это что, партизанское движение?
– Сажаем цветочные луковицы или саженцы в общественных местах, – объяснила Лаура. – Доставляем природу в городские условия и таким образом повышаем качество жизни. Если берешь под свою опеку какое-то место для посадки, приходится в придачу заботиться о воде, поливке и прополке, если это необходимо. Такое движение городских зеленых. У меня семь объектов, – сказала Лаура, – и к тому же собственный участок на заднем дворе.
– Семь разных мест! – изумилась Роза. – Они по крайней мере находятся вблизи друг от друга?
– До некоторых добираюсь на велосипеде, а еще есть пара возле университета в центре. За ними легко ухаживать.
Роза посмотрела на белую улицу, идущую вдоль главной дороги. Туда, к окружной, протянулись зеленые насаждения… Роза стала вспоминать. “О'кей, ты же не хочешь, чтобы об этом узнали”. Она утаила, что именно оттуда осенью она стащила семена.
– Уф, просто здорово, что вы их заметили, – сказала Лаура. – По правде говоря, я сомневалась, что у вас может быть такое же хобби. Я видела вас однажды во время Юханнуса
[4] в центре, радом с парком Кирккопуйсто. У меня это осталось в памяти, потому что…
– Нет! – немного резко перебила Роза и добавила уже сдержаннее: – Вряд ли, я ничего не сажаю.
В первый раз Роза взяла с собой отросток, отломив его от жизнерадостного плюща. Затем она стала обращать внимание на все растения в общественных зданиях и на улице, а позже принялась таскать с собой небольшую садовую лопатку и пластиковые пакеты. Некоторые верят, что украденные черенки, семена и корешки превосходно принимаются, хотя в том случае, когда растения продолжают свою жизнь как на старом месте, так и в новой обстановке, говорить о краже было бы преувеличением. Сама Роза полагала, что помогает им жить и размножаться. Ей, правда, скорее удавалось собирать черенки, чем дарить им новую жизнь. У каждого из ее растений была своя история: откуда оно родом, при каких обстоятельствах оказались у Розы. Утро Юханнуса, когда можно было спокойно исследовать общественные места города, было одним из наиболее благоприятных, и однажды именно в такое утро Роза действительно откопала своей миниатюрной лопаткой в парке Кирккопуйсто пять ростков пахизандры. Теперь же пахизандры, припорошенные снегом, проживали на заднем дворе ее дома. Они были вечнозеленые и напоминали об ином времени года. Росткам из Кирккопуйсто было по крайней мере три года, потому что по виду пахизандры всегда можно сосчитать течение времени: в первый год жизни пахизандра дремлет, во второй – выползает из-под земли, а в возрасте трех лет – выстреливает вверх.
