— Вашу ж мать! — в голос выругался я, но отказаться от своей затеи и не подумал, просто стал метить уголком клинка по головке шурупа, намереваясь перебить ту на части, а то и вовсе снести подчистую. Попутно ухватился за ручку и повис на ней, задёргал вниз. И в итоге своего добился, сдёрнул её с иссечённого шурупа, оттянул и снял браслет наручников.
Справился! Пусть и провозился непозволительно долго, но всё же освободился до возвращения к автомобилю грузин!
Нервно оглянувшись, я кинул быстрый взгляд в заднее окошко «девятки» и распахнул дверцу. А только вывалился из салона — вспышка! И больше ничего…
19|06|1992
вечер
Мёртвая зона. Каждый водитель знает, что у его автомобиля есть мёртвая зона — сектор, который не просматривается из салона. Оглянуться-то я оглянулся, но появившихся в переулке людей не заметил. Заметил бы — возможно, и сумел бы выкрутиться, только совсем не факт. Да и не важно это, главное, что не заметил и подставился под удар.
Получить прикладом автомата по голове — не только больно, но и чревато самыми неприятными последствиями, вплоть до проломленного виска, сломанной скулы, раздробленной переносицы или выбитых зубов. Меня спасли рефлексы и эволюция. Успел чуть отдёрнуть голову, уходя от прямого удара, а лобная кость неспроста полагается одной из наиболее прочных у человека — приклад соскользнул, рассёк кожу и отправил в нокаут, но не убил.
Очнулся я, когда затылок ударился о землю. Не сразу, не при первом падении. К этому времени меня успели перевезти из переулка во двор недостроенного особняка и за ноги стянули с заднего сиденья «девятки». Вот и долбанулся.
От удара в голове словно граната взорвалась, на миг отключился снова, не успев даже вскрикнуть. Ну — наверное, на миг. По крайней мере, в себя пришёл, всё так же лёжа на спине рядом с «девяткой». Ресницы правого глаза слиплись из-за подсохшей крови, а в левом всё кружилось и колыхалось, но мал-помалу мир перестал вращаться, и я понял, что смотрю в подёрнутое перьевыми облаками небо.
— Трупов прибавилось и что с того? — послышался вдруг незнакомый голос, низкий и сильный. — Действуем по плану.
— Что с того?! Два трупа или семь — есть разница? И этот, вон, ещё — восьмой! Они в «буханку» вообще влезут? А яму какую копать? Давай бензином обольём и запалим!
Твою ж мать! «Этот, вон, ещё — восьмой» — точно обо мне!
Не хочу быть восьмым!
Я попытался подняться, но головокружение отступало как-то очень уж медленно, только и смог, что оторвать затылок от земли. По щеке и шее заструилось что-то тёплое и липкое, не иначе так и продолжал кровоточить рассечённый скальп.
— Ну тупи, Лёша! — послышался резкий ответ. — К нам ни одной ниточки не должно привести! Ни одной! А если тебе сложно — ну тогда сам всё сделаю. Не обломаюсь девять трупов в лес вывезти, ты уж поверь.
— Да ладно, ладно! Я ж так!
— Ты, Лёша, так, а я эдак…
Лёша? Имя и голос соединились в единое целое, и я сообразил, что одним из собеседников был Алексей Смирнов по прозвищу Марадона. А кто второй? Неужто сам Большак, на которого Лёха по слухам работал?
Кое-как я приподнялся на одном локте, и взгляд сразу упёрся в уложенное на кусок полиэтиленовой плёнки тело Кирилла. Рядом с барыгой в лужах крови валялись ещё два покойника. Один замер с ножом в руке, рядом с другим отсвечивал металлом пистолет Марголина, знакомый по стрелковой секции.
Неспроста, выходит, показалось, будто мелкашка хлопала…
Троица кавказцев обнаружились у ворот, и крови там натекло как на скотобойне, да ещё на земле поблескивало несколько автоматных гильз, но вот оружия видно не было. Не добежать, не подобрать.
Желая разглядеть все детали, я слишком сильно повернул шею, и в голову стрельнула боль столь острая, что пришлось повалиться обратно на землю. Впрочем, основное успел заметить и так.
С другой стороны двора стояла зелёная «буханка», рядом с ним валялись в пыли два цилиндрика стреляных гильз двенадцатого калибра. Как видно, детей гор подвела самоуверенность. Шли брать торгаша с водителем, а нарвались на банду. Трёх человек расстреляли, но и сами полегли в полном составе. Только Кирилл как-то совсем неправильно лежит, будто его прямо на листе укрывного материала и грохнули…
Понемногу я пришёл в себя, но подниматься на ноги не рискнул, замер на спине, напрягая и расслабляя то одни мышцы, то другие. Пусть бандитов с моей позиции и не видно, они где-то совсем рядом — только попытаюсь встать, тут мне и прилетит.
Впрочем, прилетело и так. Очень скоро послышались шаги, и надо мной встал Лёха Смирнов с пистолетом Макарова в руке.
— Слушай, а я этого знаю! — заявил вдруг он. — Помнишь, Кирюха просил по номеру пробить адрес того фраера, который видел, как пацана в багажник грузили? Так это он. Непонятно только, почему его Кум с Валей не убрали.
Большак — а был собеседником Марадоны наверняка именно он, — выругался.
— Говорил же, что-то не так пошло, а ты: забухали мужики, забухали! Если б мне заранее не цинканули, что мусора под Кирилла копают, взяли бы нас тёпленькими!
— Но кто ж знал, что этот гад подставной? Ещё хачиков каких-то навёл, сука… — Смирнов пнул меня по рёбрам, и дыхание перехватило, а в голове вспыхнули звёзды. — Вставай, падла! Вижу, что очнулся!
— В дом его веди! — скомандовал Большак. — На крюк подвесим, расспросим.
— Вставай, сука! Вставай!
На крюк мне нисколько не хотелось, так что подниматься с земли я не стал, хоть уже и был способен передвигаться самостоятельно. Вместо этого перевернулся на бок, на миг замер, якобы собираясь с силами, и повалился обратно на спину, когда подломилась в локте рука. Получил ещё раз кроссовкой по рёбрам, повторил попытку и вновь не довёл её до конца, разыгрывая контузию.
— Слушай, ты ему конкретно кукушку стряхнул! Он в нокауте! — сообщил Лёха главарю.
— Ну так волоки его, не переломишься!
— Помоги, а?
В ответ зазвенели ключи.
— Сам давай. Я пока дверь отопру.
— Хоть на крыльцо подсоби заволочь! Из него кровища льёт, если в одного поднимать — весь изгваздаюсь.
— Ладно, не ной! Помогу. Шевелись только!
Смирнов выругался и сунул «макаров» за пояс спортивных брюк. Рукоять немедленно перевесила, и ПМ едва не выпал на землю. Тогда парень спрятал пистолет в боковой карман олимпийки и наклонился ко мне, ухватил за плечо и проволок по земле чуть больше метра.
— Тяжёлый, сука! — проворчал он, собираясь с силами для нового рывка.
— Погоди… — прохрипел я и потянулся к Лёхе неуверенно, будто пьяный.
Дрожащую руку сразу отбросили в сторону, да так что лязгнули болтавшиеся на запястье наручники. Жест не содержал в себе ровным счётом никакой угрозы, столь нервно отреагировал Смирнов исключительно по причине крайнего раздражения.
