Рокки тоже дернулся, остановился.
– Что это было? – ошарашено спросил я, поглядывая на труп.
– Система защиты, – сообщил робот, опустив оптическую камеру вниз, словно застыдившись собственных действий.
– Ладно, бывает, – кинул я, переводя дыхание. Сердце отстукивало такую очередь, что казалось, готов выпрыгнуть из груди. – А с этим что произошло? Тоже шарниры в голове заело что ли?
Рокки просканировал лежащего, дал свой вердикт:
– Это был не Хорс, – уточнил: – Не совсем Хорс.
– Как это? Разве такое возможно? – спросил я, залезая в машину. – Кто-то создал точно такого же перса? Очень похожего, мать его, перса! Я готов поклясться, что это был именно Рыжий!
– Нет, это был перс Хорс, но его идентификатор выдает двойной признак объекта.
– Что это значит?
– В код идентификатора Рыжего внедрился сторонний объект.
– Ты можешь человеческим языком объяснить, что это значит?! – не выдержал я.
– Кто-то проник в игровое тело Хорса и завладел его функциями. Тебе еще крупно повезло, что Хорс, кажется, догадался о том, что его аватаром кто-то управляет посторонний и попытался оказать сопротивление – поэтому он был такой медлительный и расстеряный.
– Завладел функциями? – переспросил я, присвистнув.
– Именно.
– А кто?
– В игровой системе известен только один человек, способный взламывать и слеплять через нейросенсорный обвод два идентификатора в один. Его имя – Газенклевер.
– Это что еще за перец такой? – спросил я, хотя, кажется, уже догадывался кому он служит.
– Хакер из высшей категории. Наемник. За большие деньги готов работать на любые корпорации и компании или отдельных людей.
– Понятно, – хмуро пробубнил я. – И что, он может в любого перса проникнуть?
– Не в любого. Только в того, с кем задача-объект вступал в контакт.
– Что еще за задача-объект?
– Хорс хотел убить тебя. Значит, предполагаю, что задачей-объектом для Газенклевера в данном случае являешься ты.
– А не проще тогда было бы проникнуть сразу в меня и приказать скинуться, скажем, со скалы? Или в сортире общественном утопиться?
– Я думаю, что кто-то из оффлайна не дает ему этого сделать. Поэтому он ищет обходные пути.
– Откуда тебе это все известно? – спросил я, поглядывая на робота. – Ты ведь обычный персонаж Игры.
– Хорс подключил Никаса в общую сеть «Тризны» – чтобы в случае потери какой-то информации ее можно было легко восстановить, не возвращаясь в оффлайн.
– Они тут что, живут что ли?
– Верно.
О таком я слышал, что некоторые игроки по несколько дней не выходят из Игры, но чтобы жить… это впервые. Вот уж действительно не понятно, где у них реальность, а где игра начинается.
– А в роботов он проникнуть может, это Газенклевер? – я подозрительно глянул на Рокки.
– Нет. Только в персов. У персонажей несколько иной идентификатор, возможность слепки отсутствует.
– Это хорошо, – кивнул я, облегченно вздохнув. – Только вот одно меня напрягает. Значит Газенклевер знает мое местоположение?
– Да, – кивнул робот. – Он проник в блоки памяти Хорса, значит знает все, что известно ему.
Я выругался одними губами.
– Но Хорс мертв, – напомнил Рокки. – А мы двинули дальше. Газеклеверу придется искать тебя вновь.
– Умеешь ты успокоить. Ладно, война план покажет.
Откинувшись на мягкое удобное кресло и прикрыв глаза, кинул роботу:
– Поднажми чуток.
Рокки вдавил педаль «газа», грузовик зарычал и рванул еще быстрее, вдавливая меня в сиденье.
2
Всю дорогу, что мы ехали, меня не покидало тревожное чувство, объяснить и выразить которое я не мог словами. Я пытался заставить себя подремать, чтобы восстановить силы, но не смог сомкнуть глаз.
Дать имя зверю – значит вызвать его к жизни. Мне стало известно имя того, кто охотился на меня и в моем сознании этот зверь ожил. Я вдруг явственно представил себе какого-то худого и длинного человека, в черном капюшоне с автоматом наперевес. Демоны, до этого спящие где-то глубоко внутри, вдруг ожили и стали травить душу. Мысли о смерти были более жестоки, чем сама смерть. Если Гейне, тот охотник на людей, был один, имел определенные характеристики, то новый противник расплывался и определению не поддавался. Сейчас он в образе Хорса напал на меня и чистое везение спасло меня от гибели, а через мгновение он может явиться в образе… кого? Первого встречного? Хозяина магазина? Леи?
Черт! Это было самое противное и гадкое! Ведь если Газенклевер смог проникнуть в тело Рыжего, то что ему помещает это сделать и в перс Леи? Что же тогда делать? Не ехать на базу отступников? Нет, Zz-top сказал гнать именно туда. Возможно, они уже в курсе этих дел и придумали какие-то защитные механизмы.
Я глянул в окно. Мы гнали по выжженной пустыне, сплошь усеянной острыми камнями и мусором – пластиковыми бутылками, алюминиевыми банками и полиэтиленовыми пакетами, свалявшимися в огромные шары с щупальцами. Издалека переносимый ветром мусор казался какими-то мелкими грызунами, снующими от одной норы к другой в поисках съестного. Глядя на этот изувеченный мир, хоть и придуманный, я вдруг осознал до чего же он похож на наш, настоящий мир, словно однояйцевый брат-близнец. Та же разруха, те же фанатики, упорно продолжающие толкать его к пропасти.
– Рокки, что за техногенная катастрофа случилась в ISCARIOT’е?
– К 2070 году добыча нефти снизилась до минимально возможных объемов, запасы практически кончились. В это же время активно шло изучение и поиск альтернативных видов источников энергии. К 2077 году был синтезирован принципиально новый продукт, в разы превышающий удельные показатели горючего газа, дизельного топлива, бензина. Началось активное внедрение. Несмотря на высокую степень риска при его синтезировании и производстве, а также достаточно критичные показатели мутагенности и поражающего эффекта на живые организмы, повсеместно начали строится заводы по производству нового вида топлива. В 2087 году общий валовый объем нового вещества достиг максимума. В этот же год зарегистрирован самый высокий показатель социальной напряженности. Среди людей растет число религиозных фанатиков, критикующих проводимую политику власти. Радикально настроенные группы устраивают небольшие стычки и теракты. В апреле этого же года одна из ячеек религиозных фанатиков подрывает один из самых крупных заводов, тем самым запуская цепную реакцию. Еще два завода взрываются через день после произошедшего. Почти мгновенная смерть большей части населения планеты. Оставшаяся подвергается различным мутациям. Обширные территории превращаются в опасные зоны непригодные для жизни.
