— Ладно, мальчики, — сказала она, — Поболтали и ладно. Скоро начнут просыпаться постояльцы…
— Вряд ли, — зевнул Казначей, — Я их выселил.
— Что, прости? — голос Ирейн опасно понизился, — По какому вообще праву?..
— Всего лишь помог вам, моя княгиня, — этот парень был воистину непрошибаем, но трактирщица не могла спустить — не это, извольте!
— Ты, — начала она и наверняка наговорила бы такого, о чём после пожалела, но была прервана.
— Успокойся, пожалуйста, — мягкий голос Тира прозвучал, как удар колокола, — Это я попросил. Мы будем весьма заняты последующие несколько дней, и совершенно не нужно, чтобы тут бродили отвлекающие факторы в лице разных пьяниц.
— Ты не спрашивал у меня!..
— Спросил, — взгляд князя был серьёзен и остер, — Вчера. Ты ведь понимаешь, что не сможешь совмещать статусы княгини и трактирщицы? Это было бы оригинально, конечно, но боюсь, что мои придворные такого не оценят.
Ирейн замолчала и прижала к себе Вету покрепче. Сказать хотелось многое, но это было бы бессмысленно, глупо и жалко, а правильные, сильные слова не находились, потому что это снова был Тир — улыбчивый, мягкий и весёлый, как деревенский простачок, хитрый, дипломатичный и хваткий, как зубья медвежьего капкана. Как бороться с таким? Ирейн наловчилась усмирять агрессию того же бывшего, его вопли не пугали, а больше даже смешили, и по большему счету в их спорах она всегда умела одержать верх. Но здесь все было иначе. Да и разумно ли сравнивать простого, пьющего парня из многодетной семьи, очень условно умеющего читать, с магическим созданием вроде Тира?..
Слов не нашлось, потому Ирейн, молча отвернувшись, пошла наверх, спрятав лицо в кудрявых светлых волосах дочери. Ей нужно было на чердак — к Фло, чтобы обсудить это все, выслушать мудрый совет и забыться в уютном запахе трав.
11
— А потом он попытался накормить Вету сырой оленьей печенью! Для того, чтобы лучше росла чешуя! Ты понимаешь? Чешуя!!
— Это довольно полезно, — отметила Фло, отчего Ирейн основательно опешила и примолкла, — А ты пей, пей успокоительный чай, а то вроде как и выспалась, и ночку развесёлую провела, а все равно истеришь, как не в себя.
— Полезно?..
— Чешуя у драконов — показатель общего здоровья, — зевнула женщина, переплетая пучки трав, — В том числе магического. А твоя девочка, как ни крути — будущая колдунья, потому я тоже иногда давала ей по граме мяса дичи, это полезно для магии, меня тоже так когда-то кормили. Ну, что смотришь? Серенький дракончик, он не дурак, совсем-совсем.
— Вета таки колдунья? — спросила Ирейн тихо, — Ты уверена?
— Абсолютно, — пожала плечами Фло, — В тебя, в общем-то. Было бы странно, не передайся ей дар.
— Но ведь мой запечатан! — воскликнула трактирщица почти что с отчаянием. Она помнила ритуал — и дикую боль, с которой непослушная магия засыпала, уходила, вгрызаясь, словно дикий зверь, не желая оставлять в покое. Ирейн отчаянно надеялась, что Иветте не придётся проходить через подобное, и на тебе!
— Дура ты, — сказала Фло спокойно, — Как есть идиотка. Думаешь, отвели тебя к какому-то колдунишке, он чего-то куда-то потыкал, и от этого ты перестала быть той, кем родилась? Чтобы отказаться от магии, знаешь ли, нужно больше, чем: "Я выполню вашу волю, драгоценные мама и папа". Чтобы отречься полноценно от магии и доли, нужно полностью осознавать, что делаешь — а уж тебе до ясного разума ещё грести кучу лет в мутной водице. А уж родители твои, вот уж кому руки бы поотрывала под корень…
— Не говори так, — попросила Ирейн устало, — Я сама этого хотела. У мамы больше не могло быть детей, я должна была унаследовать трактир, а не шляться по всяким там непонятным магическим академиям. Каждому — своё!
— Долг, не долг… Вот конечно, какой-то трактир всяко важнее Предназначения. Даже сказать нечего!
— Это наше наследие, — почти крикнула Ирейн и умолкла, чувствуя нехилое противоречие в собственных словах и действиях. Ох, как же она запуталась! Впору саму себя завязать в морской узел — право, была бы змеёй, так бы и сделала. Странноватое зрелище, зато всем сразу было бы понятно, что тут тяжёлый случай и лезть не надо. Удобно, наверное…
— Наследие — это ты про деревянную коробку с комнатами? — скепсис в голосе женщины можно было жрать ложками, — Это, конечно, да, такая важная штука, достойная великих жертв — аж смешно! Слушай, девочка: магия выбрала тебя, и не просто так, а для полётов, превращений, перемен, волшебных королевств и любви. Твоя судьба вплетена в паутину вместе с долей одного из драконов. А отречься полностью от власти магии мира над собой… Можно, конечно — чтобы потом существовать без шанса на любовь и свободу, в деревянных стенах, которые для тебя и так темница — будем честны. Но без колдовства в сердце стены сомкнутся окончательно, и не останется ни малейшего смысла — просто существование. Хочешь такого, правда?
Ирейн вздохнула и только покачала головой.
— Я от столького отказалась ради этого трактира, — сказала она тихо, — Стольким пожертвовала, что терять его для меня — как ножом по сердцу.
— А от прошлого отказываться всегда тяжело. Перемены к добру они или к худу, пугают, заставляют сопротивляться природе и себе. Многие на словах хотят любви и чудес, но не готовы ничего делать для этого, сидя в своей деревянной коробке из четырёх стен, добровольно заточённые, как пустоголовые принцессы из старых историй. Но у нас-то здесь другая сказка!
Ирейн призадумалась так и эдак, а после спросила:
— Фло, а расскажешь мне ту свою сказочку — про лебедя, где гули-гули. А то я слышала отрывки, но ни разу не заставала её полностью.
— Гуи-гуи! — поддержала Вета.
Косые глаза Фло ещё больше потемнели, и в них отразилось столько всего — не сосчитать.
— Хочешь приобщиться к старинным сказкам? Они, как на подбор, глупы.
— Я потерплю.
— Ну, как знаешь… Дело было вскоре после Исхода, когда Мора, богиня тьмы и ключей, ещё заглядывала в этот мир и навещала круг старейших жриц, ей поклонявшихся. В семье одной из таковых родилась девочка — такая безобразная, что каждый не отказывал себе в удовольствии посмеяться над ней. И девочка все больше озлоблялась, да уж если честно — мерзкая и всех ненавидящая была девица.
— Гуи-гуи!
— Да, гули-гули… И вот однажды юноша, в которого она была влюблена, встретил её в лесу со своими приятелями и поступил жестоко — они ранили ей тело и душу. Девочка выжила, но ненависти в её сердце стало не исчерпать даже самой большой ложкой. И тогда она взмолилась богине. И Мора явилась в обличьи старой ведьмы, и выслушала полные слепой ненависти речи, и решила исполнить желание, тем самым преподать глупой девице урок. Гули-гули!
— Гуи-гуи!
Ирейн молчала, чувствуя ком в горле. А что тут, спрашивается, скажешь? Даже слова утешения уместны не будут — сказочка ведь, да-да…
