Часть 12
Не жизнь, а масленница, да? Солнце не слишком печет, дует приятный бриз, поют птицы. Я знаю, что ты любишь солнце, иначе ты бы не лежал на солнцепеке, а находился рядом со мною, на тенистой террасе. Наверное, тебе очень приятно греть на солнце твои старые кости. И, вероятно, океанский бриз кажется тебе таким же освежающим, как и мне. Всякий раз, когда он начинает дуть в твою сторону, ты поднимаешь голову и принюхиваешся, и я знаю, что триста миллионов твоих обонятельных рецепторов улавливают куда больше, нежели острый запах морской соли, доступный тем жалким шести миллионам таких рецепторов, которые имеются у меня. Человеку трудно чуять больше одного запаха одновременно. Когда я слышу, как кто-то, описывая букет вина, говорит, что оно обладает ароматом черного перца, за которым следуют едва заметные привкусы ежевики и малины, я понимаю, что этот человек несет полнейшую ахинею. Покажите мне человека, который может по запаху отличить малину от ежевики, даже если при этом ему и не придется вдыхать запах черного перца. Но твой нос, в десятки тысяч раз более чувствительный, чем мой, как установила наука о собаках, способен различить одно-единственное гнилое яблоко в двух миллионах бочках — так что здесь речь идет о качественно ином органе обоняния.
Еще более поразительно то, что ты способен отличить один от другого все из тех бесчисленных запахов, которые атакуют тебя со всех сторон в каждый отдельный момент времени. Такого рода способность делает каждую собаку Чудо-Собакой. Но только представьте, что столько информации одновременно получает человек. Подобная способность свела бы его с ума.
Я вспоминаю, как когда-то ты будил меня среди ночи, обнюхивая дюйм за дюймом, пока я лежала на полу. Ты искал данные обо мне. О том, кто я такая и что у меня на уме. Ты и сейчас все время обнюхиваешь мою одежду, но уже без прежнего исследовательского рвения.
Согласно данным науки, ты можешь определить не только, что я съела сегодня на завтрак, но и что я съела вчера на ужин, а также, когда я последний раз стирала футболку и шорты, которые надеты на мне сейчас и использовала ли я при этом отбеливатель. Ты можешь также определить, куда я последнее время ходила в этих босоножках, и почуять, что я сменила марку солцезащитного крема. Все это было бы для тебя проще пареной репы. Но теперь, когда я знаю, что могут делать собаки, меня уже ничем не удивишь. Женщина, с которой мы часто встречаемся, когда она выгуливает своих двух дворняг: мать и дочь — утверждает, что собаки могут различать время.
— Когда я возвращаюсь с работы домой, — говорит она, — я поднимаю голову и вижу, что мои девочки сидят на окне, хотя мне остается идти еще целый квартал. Они могут определить силу моего запаха в окружающем воздухе.
Думаю, было бы правильно сказать, что благодаря своему более острому чутью, ты можешь определить мое состояние лучше, чем я твое. Тебя постоянно держат в курсе запахи. Они говорят тебе о моей тревоге по поводу занятий, которые должны вновь начаться через неделю. О моих открытых ранах. О моих потаенных страхах. О моем одиночестве. О моей ярости. О моем нескончаемом горе. Ты способен чуять все это. А что еще? Несколько злокачественных клеток, которые не научилась распознавать медицина? Бляшки и узлы, безмолвно образующиеся в моем мозгу, предвестники надвигающегося слабоумия?
Высказывались предположения, что собака может понять, что ты беременна еще до того, как об этом узнаешь сама.
Так же ты, вероятно, можешь чувствовать приближение смерти.
Правда, теперь твое чутье уже не то, что прежде. Наверняка возраст притупил его, как это бывает и у людей. Достаточно посмотреть на твой нос — раньше он был похож на черную спелую влажную сливу, а теперь покрыт серой корочкой, напоминая прогоревший уголек.
Я говорила: жаркое солнце, прохладный бриз — уверена, что они тебе точно по душе. Но как насчет пения птиц? Во дворе есть кормушка, и птиц возле нее видимо-невидимо. Мы слушаем пение синиц, воробьев, вьюрков и малиновок целый день, кроме некоторых часов, когда эти птички до единой таинственно замолкают, словно все они отправляются в церковь.
Мне нравятся звуки, которые издают птицы, даже монотонные заунывные крики плачущих горлиц и пронзительные вопли соек, ворон и чаек. Но ты равнодушен к музыке, сочиненной людьми, так что мне интересно, какое же воздействие оказывает на тебя музыка, создаваемая природой?
Я знаю людей, которым не нравится пение птиц, которых оно даже раздражает. Рассказывают, что дирижер Сергей Кусевицкий жаловался, что по утрам его в Тэнглвуде будят «все эти фальшиво поющие птицы».
Иногда на глаза тебе попадается какая-то птица — так делают городские голуби, — которая летит низко или прыгает по лужайке, но ты при этом не чувствуешь искушения догнать ее.
Так же поступают белки, кролики и бурундуки, некоторые из них подбираются к людям совсем близко, но и им нет нужды нас опасаться.
Соседский кот, такой же черно-белый, как и ты, наблюдает за тобой, прищурив глаза, с другого конца лужайки, всем своим видом показывая, что он тебя не боится.
Однажды мимо воровато промчалась странного вида собака и исчезла так быстро, что я даже подумала, не привиделась ли мне она. Только позднее до меня дошло, что это была не собака, а лиса.
Интересно, ты когда-либо гонялся за каким-нибудь зверьком? Мне кажется, да. Ведь в тебе есть такой инстинкт. В конце концов, охота на вепрей заложена в твоих генах.
Хотя я рада, что все мы здесь живем в мирном царстве. Я бы не хотела, чтобы было по-другому.
Я только что вспомнила, как мой давний бойфренд учил Боу стоять смирно целую минуту, пока на голове у него сидела ручная мышь.
Но я все-таки видела, как ты щелкал зубами, хватая челюстями мух и других летающих насекомых, в том числе, к моему беспокойству, таких, которые умеют жалить. И однажды ты съел огромного паука прежде, чем я успела тебя остановить.
А может быть, в том случае речь шла о том, как научить мышь сидеть смирно с собакой под ее хвостиком.
Другой несмолкаемый звук — это рокот прибоя, который, как мне нравится думать, ты находишь таким же умиротворяющим, как и я.
Когда мы с тобой впервые пришли на пляж, я подумала: а видел ли ты океан прежде, плавал ли в нем, ходил ли по песку? (Полагаю, размеры твоих следов на песке вызывают у некоторых людей тревогу.) К счастью, пляж находится всего в десяти минутах ходьбы. Мы с тобой ходим туда, только когда солнце стоит низко, то есть на рассвете и перед закатом. Хотя это и короткая прогулка, она не всегда дается тебе легко. Ты идешь медленно, все медленнее и медленнее — я стараюсь избегать слова ковыляешь. И я боюсь, что в один прекрасный день мы дойдем до пляжа, а проделать обратный путь уже не сможем.
Недавно, когда мы гуляли по городу, произошла ужасная вещь. Стоял палящий зной, это был первый по-настоящему плохой день лета, и мы с тобой направлялись в тенистый парк. Но прежде чем мы туда дошли и, хотя мы прошли еще совсем немного, ты вдруг остановился, ноги твои подогнулись, и ты рухнул на бетон, явно истощенный.
