Ребята ушли, а они вернулись в комнату, сели на прежние места. Помолчали немного. Мама поднялась из кресла, спросила тихо:
– Таточка, а можно я на кухне водички налью? Таблетку запить надо.
– Конечно, мам, конечно! Давай я тебе воды принесу!
– Да сиди, я сама…
Мама ушла, а Тата спохватилась запоздало:
– Может, кто чаю хочет? Или кофе? Вон вообще-то стол накрыт с вечера, еда всякая есть… Вы ж, наверное, и позавтракать не успели…
– Нет. Лучше подождем! – решительно отказалась от имени всех Ирина. Потом глянула на Тату, спросила осторожно: – А чего стол-то накрыт? Чего отмечать-то хотели?
– Да мое назначение, Ир… Я со вчерашнего дня числюсь начальником юридического отдела на фирме…
– Ух ты! Здорово. А мы с Леной так и не дослужились до начальников, даже до самых мало-мальских. Я рядовой бухгалтер, а Лена – учитель химии в школе.
– Да не в этом же дело, Ир, кто начальник, а кто не начальник… И счастье не в этом… Я только недавно это поняла. Я… Я столько лет потеряла зря, если б вы знали…
– А теперь, значит, поняла?
– Да, поняла…
– И потому к маме сама пришла?
– Да…
– Она ведь с тех пор как на крыльях летает, мама-то. А в эту ночь совсем не спала, будто почувствовала, что у тебя беда…
Мама вернулась, снова опустилась в кресло, и они замолчали. Но Лена успела шепнуть Тате на ухо:
– Потом об этом поговорим… Обязательно поговорим…
Прошло еще с полчаса, наверное. А может, и больше. Никто почему-то не смотрел на часы, сидели, ждали молча. Лишь Павел стоял у окна, смотрел во двор. И вдруг проговорил громко:
– Идут! Ребята сюда идут!
Иван подскочил к нему, встал рядом, проговорил довольно:
– По всему видно, с добычей идут… Вон как Макарка руками машет! Он у меня такой, шибко уж импульсивный…
И опять они высыпали все вместе в прихожую – встречать мальчишек.
Макар вошел первым, братья Игорь и Валерка маячили у него за спиной. Стоял, молчал многозначительно, пока Иван не выдержал паузы:
– Ну? Чего молчишь-то? Удалось что-нибудь у подружек узнать?
– А как же! Конечно, удалось. Мне да не удастся…
– И что? Ну, говори же быстрее!
– Та, которая Олеська, быстро раскололась. Правда, я ее чуть-чуть обманул… Сказал, что мне с сеструхой Аллой по срочняку переговорить нужно… А предки, мол, не узнают ничего…
– Ну? И где же она? Ты узнал место, где она прячется?
– Так на Олеськиной даче и прячется. Это в Ипатьеве, дом напротив продуктового магазина. У них там всего один продуктовый магазин… И дом такой… старый, почти развалившийся… А во дворе колодец и беседка… В общем, найти можно.
– Молодец, Макарка! – хлопнул мальчишку по плечу Иван.
– Да я как-то на «молодца» не рассчитывал, пап… Мне бы что-нибудь покруче, чтобы в руках подержать можно было…
– Ладно, разберемся. Не сейчас же. И вообще, стыдно вымогательством заниматься, Макарка! Ты же благое дело сделал, сестру свою нашел!
– Ага, ага… Столько лет не было никакой сестры, а тут здрасте-нате…
Пока сын выяснял отношения с отцом, Паша и Тата уже суетились радостно, собираясь в путь. Потом Паша вдруг повернулся к ней испуганно:
– Ой, Тань… У меня же машина вчера сломалась… Я ж забыл совсем…
– Да нет проблем! – выступил вперед Володя. – Я вас на своей отвезу! Идемте!
– Дядь Володь, а можно я с вами? – попросился Макар, хватая Володю за локоть. – Одно место же в машине еще есть… Ну пожалуйста, дядь Володь! Очень уж хочется на сеструху взглянуть!
– Ладно, поехали… Тебе теперь сегодня все можно, ты ж у нас герой…
Всю дорогу до Ипатьева Тата молчала. Сидела, отвернув голову к окну, не слушая, о чем говорят мужчины. Потом вдруг отвернулась от окна, проговорила тихо:
– Как же она там ночевала, совсем одна… В старом доме… Там, по-моему, даже электричества нет. Родители Олеськи говорили как-то, что совсем забросили дачу… И как она ехала до Ипатьева одна, на электричке… В незнакомое место…
– Она там была, Тань, – ответил Паша, будто хотел этим успокоить жену. – Ездила как-то вместе с Олеськой и ее родителями на один день. Шашлыки жарили, в речке купались. Год назад, кажется.
– Да? А я не знала… А долго еще ехать, Паш?
– Нет. Подъезжаем уже. Сейчас с трассы свернем, а там уже близко, я думаю.
Проселочная дорога шла по лесу, довольно глухому. И опять у Таты сердце сжалось – ведь Аллочка одна шла от станции по этой дороге… А вот и первые домишки Ипатьева показались, слава богу. Теперь надо продуктовый магазин найти…
Остановились, спросили дорогу у пожилой женщины, идущей с кошелками навстречу. Та мотнула головой: вперед езжайте… И долго еще стояла, смотрела вслед незнакомой машине.
Остановились у магазина, вышли из машины. А вот и домик напротив… И впрямь заброшенный. Совсем неказистый. Сорняки за прошедшее лето так вымахали, что закрывают половину окон. Паша бросился было к калитке, но Тата схватила его за локоть, попросила тихо:
– Можно я одна пойду, Паш? Пожалуйста…
Он глянул на нее удивленно, почти с возмущением, потом будто обмяк весь, кивнул головой, даже сумел понимающе улыбнуться:
– Что ж, ладно… Иди… Мы вас в машине подождем. Иди, Тань, иди…
И она пошла. С трудом открыла калитку, ступила во двор. Поднялась на хлипкое крыльцо, постучала в закрытую дверь.
Тишина. Никакого ответа с той стороны. Лишь слышно, как сердце безумно колотится.
Снова постучала… На этот раз послышалось робкое шевеление за дверью, и она проговорила тихо, просительно:
– Аллочка, это я… Мама… Открой мне, пожалуйста, Аллочка…
Звякнула щеколда, дверь чуть приоткрылась. Аллочкино бледное лицо высунулось наружу, глаза моргали удивленно спросонья. Так ничего и не сказав, Аллочка повернулась, ушла в глубь дома. Тата последовала за ней…
В доме было сыро и холодно, пахло плесенью. Аллочка сидела на кровати, поджав под себя ноги, исподлобья смотрела на мать. Тата села рядом, тронула ее за плечо, проговорила тихо:
– Прости меня, доченька. Прости, пожалуйста…
– Ты одна приехала? Без папы? – спросила Алла, отворачивая лицо.
– Папа там, на улице, ждет в машине…
– А почему он за мной не пришел?
– Потому что я его попросила. Потому что очень хочу поговорить с тобой, Аллочка…
– О чем, мам?
– Не знаю… Наверное, о себе. О том, что я жила неправильно. Что к папе относилась неправильно. И к тебе тоже. Да, и к тебе…
